Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

только животные. Кощей смотрел исподлобья, хотя выглядел скорее озадаченно, чем зло, — наверняка что-то обо мне думал, не факт, что лестное. Настя собирала у дороги какие-то вялые цветы и траву, скрипела зубами на Казимира; тот, в свою очередь, просто скрипел зубами оттого, что ему было плохо. Я после вспышки гнева анализировала ситуацию всеми рецепторами и извилинами.

Можно было иначе поговорить, точно можно, но я еще не так хорошо владею собой, учусь жить с этими проблесками воительницы. Скорее всего, вспыльчивость становится моей новой чертой. Пробую относиться к этому философски — новый этап в жизни-нежизни, люди ведь меняются. Не всегда в лучшую сторону, особенно если их ломать.

Гнев уполз и больше не показывался, но если я приближалась к Трехрогому, то раздражение вновь нарастало.

Что-то явно было не так, и дело было в нем. Нет, не в том, что я продолжала сердиться за его самоуправство, — это что-то новое и неприятное.

— Хозяуйка! — Кот сменил форму и запрыгнул в ступу, помурчать наедине.

— М?

— Надо что-то с мастером делать, помоги ему, а? Ты ж добрая. — И, прищурившись, добавил: — Была.

Мысли мои читает, что ли? Я уже прикидывала, чем помочь, но лекарь из меня пока что не ахти, я только души провожать руку набила да светомузыку устраивать.

— Предлагаешь остановиться, сварить ему что-то мерзопакостное?

— Помнишь гримуар с цветами на обложке? Мы из него зелье от простуды варили.

— Век не забуду, — совершенно серьезно ответила я, мгновенно ощутив вкус клубники. Тогда все было забавно, ново и легко.

— Там было про отравление, несколько рецептов точно. — Он замялся. — Вообще, яу помню, как говорил, что твояу сила не в зельях, Ягуся, что ты на другой ступени эволюции стоишь. Но с тех пор много воды утекло, и ты половчее стала. Хотя еще практиковаться и практиковатьсяу…

Вот зараза, укусит и меду даст. Вроде похвалил, но как-то с оговоркой.

— Рецепты для демонов? — уточнила я. — Одно дело — переесть или перепить, другое — сожрать что-то в Нави. Я сама думаю, уголь здесь не поможет. К тому же мы не знаем его анатомии, я только про несколько печеней слышала. На нем и волшебная вода не сработала. Ворлиан его лечил, он больше знает.

Я потерла ногу, поморщилась: себе бы тоже помочь.

— Что-то беспокоит — говори. Сама мне твердила про интуицию пятой точки. — Бальтазар был собран и серьезен — редкий момент.

— Кроме ноги? — ухмыльнулась я. — Чем ближе я к Казу, тем больше раздражена. Как будто он фонит негативными эмоциями. — И подумала, что раньше его присутствие, наоборот, как-то успокаивало.

— Надо книги посмотреть, давай сейчас, — настаивал кот. — А что с ногой?

— Ноет сильно, мышцы сводит.

Бальтазар округлил глаза:

— Ты ведь помнишь, что Яга? Неужели это оно самое? Костяная…

— Не каркай! — шикнула я на кота. — Это моя нога, мы всю жизнь вместе, я к ней привыкла.

Как будто мне бельма мало, раскрасавица. Думать о костяной ноге не хотелось. Бальтазар вздохнул, но тему развивать не собирался, зато каркнули с ближайшего дерева. Нагло и утвердительно.

* * *

Бравая компания превратилась в унылую.

Кощей чистил ногти прямо в седле богато украшенным ножиком и явно скучал, Морок шел с закрытыми глазами и, кажется, вообще спал. Не удивлюсь, если он на каком-то своем автопилоте. День подходил к концу, тусклое солнце заигрывало с разбросанными по выцветшему небу облаками и, клонясь к горизонту, утаскивало их с собой — между небом и землей образовывалась серая полоса, похожая на старое колючее шерстяное одеяло.

Усталости не было, голода тоже — несомненные плюсы нежизни. Но надо было посидеть и подумать, что делать с Казимиром. Он был молчалив и все больше шел пешком где-то позади, не обращая внимания на пыль, которую поднимала изба. Кощей уже предлагал отправить его домой, но получил твердый отказ.

— Привал? — предложила я.

Спутники как будто этого и ждали: Кощей сразу повеселел и снова поставил шатер, Настя уселась прямо на землю и устало вытянула ноги. На ее лице застыла недовольно-брезгливая гримаса. Супчик, весело пища, улетел на охоту. Морок и Бальтазар снова кости перемывали:

— Чего Настасья кислая?

— Кислый богатырь — это когда не дали печенегов бить, а она просто мрачная.

Богатырша недобро глянула на комиков, но ничего не сказала в ответ.

Бессмертный — или его слуга — разошелся: посреди дороги появился каменный очаг с жарким, ровным огнем, над ним на вертеле запекались тушки птиц, с виду практически готовые и испускающие восхитительный аромат. Надеюсь, это курица — к дичи я не привыкла.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал Кощей, когда вокруг костра появились походные стулья и крепкий стол.

Сумерки стали гуще, и свет костра оказался очень кстати — ограда из черепов осталась в другом мире.

— День да ночь — сутки прочь, — зевнула Настасья и будто расслабилась, но ровно до того момента, как Казимир снова закашлялся.

— Может, тебе ее… э-э-э… обратно? — предложила я.

— Не приходилось души изрыгать. Пробую — не выходит. — Каз взглянул на меня исподлобья и отвернулся.

— Преступление и наказание, — сочувственно сказал Бальтазар, наблюдая за морщившимся демоном.

— Доколе терпеть идолище поганое⁈ — неожиданно вскрикнула Настасья, вскочила, меч-кладенец мягко выскользнул из ножен. Но вместо того чтоб напасть, она свободной рукой швырнула в костер собранный букет. Полусухая трава вспыхнула мгновенно, и к запаху мяса примешались новые ароматы.

Полынь, крапива, чертополох — чужие памяти во мне ожили, радуясь знакомому, картинки-образы мелькали, а мозг заработал четче: Настя бросила в огонь средства от нечисти. Они же у меня пучками на балках в избе висят, я не пользуюсь — травы просто есть, и я не помню откуда. Наверное, до кучи брала в лавке «Чабрец и коготь» вместе с разными частями тел экзотических животных, чтобы под рукой было. Только от какой нечисти Настя решила избавиться? Вся эта история вообще не про Казимира, иначе он не мог бы находиться в избе.

— Эй! — крикнул Кощей. Трость превратилась в змею и зашипела у его ног. — Хорош портить пикник на обочине.

— Настасья, отставить буйство! — рыкнул Каз и добавил что-то на своем родном языке — вряд ли пожелание доброго вечера, — прежде чем отступить от очага