Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах - Натали Смит

— Хотел сказать — на дороге не валяутся, но, выходит, так оно и есть — бери не хочу.

Потом заворчал про то, что недолюбливает бошки, живущие отдельно от тела. Да-да, проблем от них не оберешься.

— Кто такой Руслан? — несмело подала голос Настя, все еще отводя взгляд от Казимира.

— Это богатырь из сказки. — Трехрогий подмигнул Настасье, и у нее аж лицо просветлело от облегчения.

— Любо мне преданья слушать да небылицы.

— Будешь храбрая девица, глядишь, о тебе героические песни петь будут, — ободрил бес.

Решили не ждать и идти дальше. Спать хотел один лишь Бальтазар, скрылся в избе, а мы с Кощеем поднялись в небо на разведку.

Крылья ворона хлопали в ночи слишком громко, думала я до той поры, пока где-то на просторе не захрапела голова. Пейзаж, освещенный красной луной, походил на мрачную живопись, ожившее в музейной тишине полотно. Рокот храпа тревожил высокую траву, пригибал к земле, обнажая покоящиеся под небом Нави скелеты героев прошлого. Они белели так ярко, неестественно четко, будто зрение само собой настроилось на них.

— Казу будет раздолье, — крикнула я ворону, — он любит мародерить с мертвецов.

Кощей прокаркал напоминание, что мы не собираемся здесь бродить и побираться, план совсем другой, а если Казимиру охота собрать металлолом, то пусть сам идет в любое удобное время.

Голова была размером с домовую часть Изольды. Высоты добавлял шлем, поросший травой, и даже с одним деревцем — на самой маковке. Из-под шлема лохматились волосы, закрывая лоб и частично глаза, по земле рядом стелилась светлая борода, жесткая, спутанная, больше похожая на корни, чем на волосы.

Представить себе тело — и получится великан, под чьими шагами дрожала земля. Сейчас же голова будоражила просторы своим присутствием и шквальным дыханием. В этом рокоте читалось невидимое эхо прошлых битв и сражений. Каждый скелет в высокой траве будто лист из архивной записи: жил-был герой, приехал, сгинул, дата, подпись.

— Андрей, нужно идти кучно. Погрузим всех в избу, кроме Морока — он сам справится. Обойдем по широкой дуге и встанем сзади.

Ворон согласно каркнул, но рассудил, что нужно просто сместить этого исполина, взять, что там он охраняет, раз нам приспичило, и двигать дальше.

— Ну нет, так не интересно. А поговорить? — шутливо предложила я, но самой не особенно хотелось.

* * *

— Мы вернуться-то успеем в реальность? — приоткрыв один глаз, спросил Бальтазар с печки. — У нас на Горыныча по расписанию только выходные. Потом тебяу искать начнут. Хорошо быть мной — никаких родителей, которых нужно беречь от потряусений.

— Да успеем, тут идти-то не так чтоб много, можно и ускориться после реки, до нее рукой подать. Ценно, что своевольное время здесь над нами не властно.

— В понедельник мне нужно быть на практике, — возник в дверях Кощей, на его плечах тяжелой цепью лежала змея. — Давайте шевелиться.

Супчик недовольно заворчал из-под потолка — не рад такой гостье.

— Какая практика? — удивилась я, рано ведь.

— У меня особые условия — натаскивают уже давно, — сухо ответил он и, судя по взгляду, ничего добавлять не собирался.

Забываю, что Кощеюшка у нас по линии Корпорации проходит: обучение, практика, должность в кармане. Своя судьба. Тоже, кстати, один как перст, без родни, что мой кот подвальный.

— Да ты успокойся, — ржанул конь. — Можно пшеницы насеять, дождаться, покуда вырастет, сжать, смолоть, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб съесть да тогда и ехать — и то поспеем. Кстати, княже, зерно мое не с лучших полей…

— Сгинь, — беззлобно отмахнулся Кощей.

* * *

Изба шла по крутой дуге.

Настя не хотела в ней ехать, но Казимир велел отставить нервничать и избегать его, так что они сидели и о чем-то между собой говорили. Бессмертный летел над нами, а Морок кружил вокруг, но топота не было слышно — настолько быстро он передвигался.

Великанский храп оглашал округу, вибрации пронизывали воздух. Изба обогнула спящую Голову и встала неподалеку, уставившись глазами-окнами прямо той в затылок, поросший местной флорой. Присутствие дома спугнуло птиц, ночевавших в траве, хлопанье крыльев ненадолго слилось с богатырским храпом.

— Что делать будем? — спросила я Настю. — Поднимешь, посмотрим, что под ней лежит? Может, это неправда вовсе.

Она пожала плечами, не глядя на меня — все внимание досталось храпуну. Я невольно оценивала наши шансы: крепкое юное тело под воинским одеянием, кольчугу носит играючи, будто не металл это вовсе, а ткань. И упертый характер — тяжеловоз не сдвинет. Во взгляде решимость и что-то неуловимое, что роднит всех богатырей, я этому и слова пока что подобрать не могу. Посмотришь и понимаешь — воин, защитник, но со своим видением мира и правды, порой отличным от общепринятых.

Настя легко спрыгнула наземь, подошвы мягко спружинили о траву. Кощей уселся на том дереве, проросшем на шлеме, а мы с Казимиром тихо, крадучись обошли Голову и заглянули сбоку. Луна светила будто специально для нас, окрашивая ярким красноватым светом весь сюрреалистический пейзаж.

Глаза великана, скрытые веками, слегка двигались во сне. На ресницах нашли свое странное пристанище сорняки, в усах ползали ящерки. Из ушей валил не то пар, не то дым. Нос — скала над пропастью. Гигантский рот точно пасть китовой акулы — прореха между усами и бородой. Но вкупе черты мужественные, спокойные, полные достоинства.

— Проснись! — крикнула Настя, встав перед лицом гиганта.

— Ты сдурела? — тихо рыкнул Каз и погрозил ученице кулаком, но было поздно.

Храп прекратился, дыхание замерло. Тяжелые веки поднялись, явив сияющие, словно прожекторы, глаза. Их свечение озарило небольшое пространство перед собой, зацепив и нашу богатыршу.

— Кто посмел нарушить мой покой? — пророкотал голос. Он шел из глубин, поднимаясь низкими вибрациями, заставляя землю дрожать. — А… Гляжу в суть твою, девка. Рожденная от богатырской крови, каликами разбуженная, осиротившая сама себя. Биться пришла? Дуну-плюну, мокрого места не останется.

Бальтазар, зевая, вклинился между мной и бесом, навострив уши. Неужели она драться собралась?

— Я Настасья Милютовна. Кто ты?

— Я… — Голова выдохнула воздух без усилий, но Настя закрылась рукой и чуть согнула ноги, приготовившись к удару, — … не помню уже, кем был. Кем стал — вот что важнее.

Философ, похоже. Я его не осуждала, при такой одинокой жизни