Адвокат вампира - Елена Комарова

пустынны, большую часть прохожих составляли полицейские. Но уже начинали со стуком открываться ставни, а пару разу пришлось притормозить и пропустить кэбы. Наконец карета остановилась. Кирпичное здание полицейского участка бросалось в глаза сразу же: четырехэтажное и весьма солидное на вид. Уподобившись на некоторое время Давиду, вышедшему на бой с Голиафом бюрократической машины, и пройдя несколько кругов, на страже которых стояли суровые клерки, адвокат, наконец, узнал, что в камере графа нет: всех арестованных уже сопроводили в суд.

…В зале суда Джонатан и увидел своего клиента: тот ожидал очереди в компании пьяниц, мелких воришек и пары студентов, арестованных за хулиганство. Держался он особняком, обхватив себя за плечи, то ли в попытке защититься от холода, то ли чтобы отгородиться от окружающих.

Спустя несколько минут, оштрафовав и отпустив на все четыре стороны студента и отправив под стражу взятого с поличным взломщика, мировой судья с некоторым интересом посмотрел на молодого иностранного графа. Сопровождавший арестованного констебль привычной скороговоркой отбарабанил свое имя, звание и суть дела – оставалось только позавидовать слуху судьи, коль скоро он сумел вычленить из речи констебля осмысленные фразы, если он вообще прислушивался, ибо на то имеется клерк, который здесь, скорее всего, единственный, кто что-то смыслит в законах. Клерка Джонатан выхватил взглядом мгновенно и с облегчением вздохнул при виде знакомого лица. Пожалуй, дело удастся разрешить быстро.

Он издали помахал приятелю рукой, привлекая его внимание, а потом жестом указал сначала на сидящего на лавке длинноволосого юнца, потом на себя, и еще одной энергичной пантомимой пояснил, что намерен выступить в его защиту. Клерк покивал и застрочил что-то в бумагах.

– Некто Аурель Аттила фон Виттельбурхартштауфен, – заковыристую фамилию констебль произнес по слогам и с тремя запинками, – из Австро-Венгрии. Нарушение порядка в участке, неуважение к полиции! Моя бы воля, – уже тише добавил он, – да я бы этого иностранца, да на исправительные работы, на годик-другой…

– Признает ли себя виновным арестованный? – строго вопросил судья.

– Виновным в том, что подвергся жестокому нападению и ограблению? – вмешался Джонатан.

– Я невиновен! – тут же с вызовом произнес вампир.

Джонатан заговорил. Стоит ли осуждать пострадавшего, который, возможно, проявил излишнюю горячность в общении с доблестными представителями городской полиции? Пережитый ужас и свойственная юному возрасту пылкость натуры сослужили ему дурную службу, но его действительное прегрешение перед законом не так уж и тяжело, так пусть же это послужит графу хорошим уроком и останется в памяти на долгие годы…

Несмотря на то, что речь не длилась и минуты, адвокат нарисовал красочную картину глубокого раскаяния своего подзащитного, который также прослушал ее с большим интересом, возможно, даже пытался представить себя раскаивающимся.

Судебный клерк, сдерживая улыбку, что-то шепнул судье, тот утвердительно кивнул и вынес вердикт:

– Нарушитель приговаривается к штрафу в пять фунтов, после уплаты которого должен быть освобожден из-под стражи.

– Грабеж, – пробормотал себе под нос Джонатан и незаметно показал клерку кулак. Тот ухмыльнулся в ответ.

Штраф пришлось выплачивать Игорю.

Выслушав перед освобождением короткое напутственное слово судьи, Аурель собирался высказаться в ответ (Джонатан мысленно застонал, представив повторное слушание по поводу оскорбления суда), но, к счастью, к вампиру сразу бросился слуга, квохча и причитая.

– Пять фунтов, – возмущенно повторил он, обращаясь к адвокату. – Суд не иметь совесть!

– Оскорбление полиции, – напомнил Джонатан. – По степени тяжести правонарушения вполне сопоставимо с государственной изменой. Его сиятельство легко отделался.

На скамье подсудимых калейдоскопом сменялись лица, отличающиеся друг от друга разным оттенком сизого, длиной щетины и густотой бакенбард. Скороговорка констебля, несколько слов арестантов, две-три минуты на приговор.

Очередной бедняга кивнул, признавая свою вину. Был он довольно молод, одет, в отличие от прочих товарищей по несчастью, с которыми коротал ночь за решеткой, добротно, да и выглядел приличным человеком – случайная жертва обстоятельств, чей вечер начался весело, а закончился в камере на Кингз-стрит. Это же отметил и судья, смягчая наказание – небольшой денежный штраф да почти отеческое порицание. Арестованный с энергией, вызванной, вероятнее всего, не до конца выветрившимися парами алкоголя, кивнул несколько раз, да так, что толстый шарф на шее размотался и упал на пол, открывая две небольшие свежие ранки.

Когда он прошел к выходу, все еще слегка нетвердо и с трудом фокусируя взгляд, Джонатан посторонился, пропуская, затем обернулся к вампиру, мысленно сожалея, что не захватил с собой осиновый кол.

Аурель встретил его яростный взгляд и надменно вздернул подбородок.

– Этот завтрак не доставил мне ни малейшего удовольствия. Ужасная обстановка, и вкус оставляет желать лучшего.

Игорь покрутил головой и укоризненно произнес что-то неразборчивое, граф ответил в резком тоне, и слуга обратился к адвокату, старательно подбирая слова:

– Быть необходимо для мой хозяин, – он вздохнул. – Он быть слаб после бой, много сил, много потерь! Но он быть вежлив!

Джонатан отвернулся. Даже если на время забыть, что наружность его клиента – всего лишь маска, неизбежно наступит отрезвление. Впервые за много месяцев он вновь ощутил неприятный зуд там, где на шее остались маленькие белые шрамы – давно зажившие следы укусов, память о первом визите в Трансильванию. Ни ветреность Ауреля, ни аристократическое достоинство его отца не изменят их натуры.

Выжившие после близкого знакомства с родственниками графа либо запирались в глубинах собственного разума, либо отдавались гневу и ненависти, присоединяясь к отрядам истребителей. Избежав первого и вкусив второго, Джонатан выбрал третий путь, хотя временами ему и казалось, что путь этот – чистейшее безумие. С трудом он отогнал невеселые мысли: что толку сейчас предаваться переживаниям? Да и что он может сделать? Отказать в своих услугах графу и оставить Лондон наедине с лишенным хоть какого-то присмотра монстром?

– Если вы не против, граф, я бы хотел побеседовать с вами о случившемся прошлым вечером, – сказал он, когда все втроем они покинули суд. Рассвело, день окрасился с темно-серого в светло-серый оттенок. А где-то за сотни миль от Лондона ярко сияло солнце, щедро одаривая светом и теплом неизвестных счастливцев…

Граф наморщил нос и решительно помотал растрепанной головой.

– Я не в настроении обсуждать это. Да и зачем?

– Возможно, вы захотели бы заявить о нападении, – пожал плечами Джонатан и мысленно поздравил себя – он еще не разучился шутить. – Наша полиция, которую мы, англичане, с таким удовольствием критикуем, одновременно является и предметом нашей гордости, а столь вопиющее происшествие с высокородным иностранным гостем непременно ляжет черным пятном на ее репутацию.

– Покорно благодарю, но я не настроен возвращаться в полицейский участок ни сегодня, ни в ближайшее время! – отрезал носферату. – Кроме того, я просто не могу показаться в таком виде! – Аурель драматически взмахнул рукой и чуть ли не под нос адвокату сунул пальцы, призывая вместе с ним ужаснуться состоянию маникюра. На глазах он вновь превратился в типичного молодого нахала из высшего общества. С таким Аурелем Джонатан уже привык иметь дело.

– Вы присоединяться к нам? – поинтересовался Игорь, взбираясь на козлы. – Мы ехать в отель, я заказывать завтрак, пока мой хозяин принимать ванна.

Завтрак? Желудок мгновенно напомнил молодому человеку, что последней его трапезой был легкий ужин накануне, а утром он ограничился одной чашкой кофе. То есть, в первую очередь это возможность расспросить Игоря о вервольфе. За трапезой.

– Благодарю за приглашение, с удовольствием. На сегодняшний вечер я бы хотел назначить еще одну встречу, после того как граф отдохнет. Я нашел особняк, который, кажется, соответствует всем требованиям.

Вампир, уже занявший место в карете, высунулся из окна и с любопытством посмотрел на Джонатана.

– Тогда давайте поедем сейчас! – воскликнул он. – Пропустим завтрак, я не голоден.

В животе возмущенно булькнуло, но Джонатан волевым усилием подавил протест организма.

– Осмотр дома может занять некоторое время, – напомнил он клиенту. – Не возникнет ли опасности при дневном свете?

Носферату задрал голову, рассматривая небо.

– Прекрасная погода, – заявил он. – Mon oncle[1] считает, что лондонский климат даже лучше, чем в Трансильвании. А теперь, мистер Харкер, поведайте мне об этом доме. Он имеет свою историю? Надеюсь, его стены были свидетелями тайных