Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

– И какая же? – отвернулась я к окну, скрывая улыбку. – Не испытывай моё любопытство, расскажи.

Нет, право, меня приятно удивило, что Лайзо разузнал о хозяевах этого места заранее. Но то, как он ждал моего восхищения… о, невероятно мило!

– Отец его, старый герцог, умер скоропостижно, – прозвучал ответ, и горделивые нотки странным образом полностью пропали. Я ощутила холодок, словно апрельская промозглая сырость пробралась под пальто. – Новый герцог после этого женился, не дожидаясь окончания траура, переехал в Бромли и отстроил эту громадину, не считаясь с расходами. Жена долго не могла подарить ему наследника, мальчики-то рождались, но сплошь мёртвыми. А леди Фэйт на свет появилась уже через десять лет, когда герцогиня прослыла бесплодной… Ну, а остальное – досужие слухи, которые мне не к лицу пересказывать, – внезапно завершил историю Лайзо.

Мы остановились перед крыльцом. Отворилась дверь; показался седоватый мужчина в униформе, вероятно, дворецкий.

– Договаривай, – попросила я, пожалуй, довольно сухо. Но не до нежностей уже было. – Иногда и слухи оказываются полезными.

Он немного помедлил перед тем, как ответить.

– Леди Фэйт – редкая красавица. Прямо скажем, не в мать пошла и не в отца, – улыбнулся он, смягчая смысл сказанного. – Так что недолюбливать покойного герцога она могла вовсе не из-за того, что он мешал ей водиться с «Благородными леди». А наоборот, она с ними связалась именно потому, что он их не выносил.

Это прозвучало до отвращения правдоподобно. И объясняло многое: и то, что леди Фэйт редко показывалась на публике вместе с родителями, и её скандальные связи с ширманскими обществами… Воспитание в семье со столь высоким положением вряд ли было слишком уж строгим; Дагвортские Близнецы, к примеру, получали довольно много свободы в сравнении с детьми какого-нибудь провинциального баронета. Парадоксально и не совсем справедливо: тяжелее всего приходилось именно отпрыскам из небогатых и недостаточно родовитых семейств, а крайняя бедность, как и выдающееся богатство вкупе с титулом давали своего рода карт-бланш. Нет, случалось, что чрезмерно взыскательные и суровые родители невольно подталкивали своё чадо к бунту, однако герцоги Хэмпшайрские не походили на излишне придирчивых в воспитании людей.

А вот если леди Фэйт была в своё время удочерена – и, более того, знала об этом… Столкнувшись с непомерной гордостью и крутым нравом такого человека, как покойный ныне герцог, девушка более слабая могла бы остаться со сломленной волей, превратиться в вечное напоминание самой себе: недостойна, занимаешь не своё место, приёмыш.

Более сильная же позаимствовала бы у родителей их же оружие – высокомерие, и начала бы собственную войну.

…размышления эти позволили мне скоротать время, пока я ожидала герцогиню в гостиной. И – усмирить злость.

Почти час! Право, я не торговый агент, чтобы заставлять меня томиться так долго!

Зато я получила незабываемую возможность в деталях рассмотреть обстановку. О, герцогиня Хэмпшайр с необыкновенной щепетильностью отнеслась к своему трауру. Всё здесь было чёрным, пепельно-серым и белым, точно в царстве смерти. Покрывала, вышитые подушки, кружевные салфетки; из картин на стене – зимний пейзаж, столь блеклый, что от него веяло холодом; подсвечники – из чёрного стекла, ваза с чёрной и белой эмалью, полная увядающих нарциссов. Ничего металлического и блестящего, всё тусклое, мрачное; даже забытая на краю стола книга – и та в тёмном переплёте.

Разумеется, я заглянула в неё; это оказалось «Слово о смирении».

«В похоронном бюро мастера Горацио Монка и то было больше жизни», – подумалось мне.

На таком фоне моё платье густо-зелёного оттенка, полностью закрытое и украшенное лишь молочного цвета кружевом по вороту и причудливым поясом в тон, смотрелось вызывающе. Мне уже стало неловко, а ведь мы с хозяйкой дома ещё даже не встретились! Впору позавидовать Лайзо; уж он найдёт язык с любой прислугой, пусть и самой чопорной… за исключением, может, экономки маркиза Рокпорта, миссис О’Дрисколл, но подобные ей встречаются раз сто лет, не чаще.

– Миледи, – прервал мои размышления нарочито сухой и бесцветный голос дворецкого. – Ея милошть готовы принять ваш. Пошвольте проводить.

Анфилада комнат, холодных и мрачных, волны тёмных драпировок и несколько минут – и вот я предстала наконец перед герцогиней Хэмпшайрской. «Ея милошть», как выразился дворецкий, изволила наслаждаться чаем, судя по аромату – крепчайшим бхаратским с каплей бренди.

Или с дюжиной капель.

Конечно, она носила траур – самый строгий, какой только можно представить: платье простого кроя из чёрного крепа, убранные волосы, из украшений лишь огромная, с мужской кулак величиной, гагатовая брошь с миниатюрным портретом покойного, и массивная, очевидно, фамильная печатка с гранатом.

– Леди Виржиния, – произнесла герцогиня. – Рада, насколько это возможно в моём положении, вас видеть. Прошу, присаживайтесь. Надеюсь, ожидание вас не утомило?

Вопрос был похож на изысканную издёвку. Однако эта женщина, как бы она себя ни вела, только что потеряла супруга и пережила страшное испытание… Потому я ответила мягко и почтительно:

– Нисколько. Благодарю за беспокойство.

– Вините эту негодницу, Фэйт, – резковато дёрнула подбородком герцогиня. – Я надеялась, что она спустится. Но, похоже, придётся начинать без неё. Леди Фэйт, – странно выделила она голосом слова, – присоединится к нам позже.

Я стиснула веер, унимая волнение. Очевидно, Лайзо оказался прав – с этим семейством что-то было не так.

– Можно её понять, – ответила я осторожно, занимая указанное место. – Леди Фэйт всё-таки лишилась отца.

Герцогиня поджала губы.

– Она ещё не понимает, кого именно мы потеряли. Как и многие в этой стране. Собачья свора, только и знает, что вслед тявкать… Мелкие пороки, мелкие добродетели, ни то, ни другое и упоминания не стоит. Мой… – она сглотнула, затем продолжила на тон выше. – Лорд Хэмпшайр бы гордился такой смертью – дикой, необузданной, под стать ему. Всю жизнь он укрощал дикое зверьё, пока сам не был растерзан. Тем не менее, не в срок. Не в срок. Вы ведь понимаете, о чём я говорю?

Как быстро перешла она к делу!

Мне бы хотелось помедлить с ответом или вовсе сослаться на неведение, но требовательный взгляд не давал ни малейшей возможности проявить слабость. К тому же маркиз Рокпорт направил меня сюда не затем, чтоб я процитировала к месту несколько утешительных изречений святых, а для того чтобы отыскать нечто полезное в мутных водах политических дискуссий и грязных сплетен.

Пусть бы даже пришлось запачкаться.

– О голосах в парламенте, ратующих за войну с Алманией?

Герцогиня