"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

– самые страшные – дни мятежа, я решил вернуться домой в Ярославль, предполагая пересидеть в провинции трудные времена. Разумеется, я ошибался. Мои предположения и планы были наивны, а большевистская революция, выплеснувшись из столиц, как лава из жерла вулкана, покатилась по стране, сея кровавый хаос. До Ярославля я по некоторым обстоятельствам не добрался, – что ничего, в сущности, не меняло, – и оказался в начале июня восемнадцатого в Самаре – это большой город, на Волге…

– Я знаю географию, – кивнула Кайзерина, заинтригованная рассказом нечаянного знакомца.

– География… Н-да… – вздохнул Лешаков. – Город был занят чехами. Чехословацкий корпус – ведь вы этого, наверное, не знаете – сформировали из пленных… ваших земляков, Кайзерина, желавших воевать против Австро-Венгрии, чтобы вернуть Чехии независимость. Между прочим, среди них был и Гайда. Еще не генерал, вестимо. То есть тогда, в России, он и выдвинулся, очень быстро став одним из военных лидеров восставших чехов. Я встречался с ним позже, в Омске. Очень волевой человек и безумец, разумеется, как и все подобные типажи. Впрочем, это всего лишь замечание в сторону… По сути же, то, что случилось потом, действовало, как снежная лавина, попав в которую, выбраться уже невозможно… Сначала власть в городе взял КОМУЧ. Это аббревиатура… Комитет членов учредительного собрания… русского предпарламента, и руководил им тоже, представьте себе, социалист-революционер – Волин. Ну, и куда же я должен был идти? Понятно, что в армию КОМУЧа, но закончилось все это в двадцатом, во Владивостоке, откуда я уплыл на японском пароходе в Японию и далее везде… Вот такой я царский офицер, – неожиданно закончил свой рассказ Лешаков. – Извините…

И он, прихрамывая, пошел прочь.

«Судьба…»

3. Алексей Николаевич Володин, он же Федор Кравцов, он же Тео, он же дон Теодоро, или полковник Теодоро, штаб 1-й Московской Пролетарской дивизии, Толедо, Испанская республика, ночь с 14 на 15 января 1937 года

– Вы не понимаете, Борис Оскарович, – Кравцов, одетый по «особому» случаю в полевую форму пехотного полковника, сидел на стуле, подавшись вперед и положив локти на стол. Напротив – в не менее напряженной позе – сидел полковник Дац, первый заместитель начальника особого отдела Экспедиционного корпуса, а справа, как бы в стороне, – расположился в кресле рослый комбриг, с белесыми как у альбиноса волосами. Комбриг был спокоен и даже несколько расслаблен, но Кравцов на его счет не заблуждался. Здесь, в этой комнате, вообще все не так или не совсем так, как выглядит или как это демонстрируют заинтересованные лица.

Начать с того, что Экспедиционный корпус уже с месяц или более назывался корпусом лишь формально, быстро превращаясь в раздутую до штатов военного времени полевую армию, и продолжал, тем не менее, непрерывно расти и дальше, высасывая из РККА лучшие кадры. Да и как могла идти речь о корпусе, если 31 декабря в должность командующего «силами РККА в Испанской республике» вступил командарм 1-го ранга Якир? После Киевского Особого округа на корпус? Так уж легче было арестовать и расстрелять.

Но арестовали не Якира, арестовали – если верить последним слухам – Павла Дыбенко, что в голову просто не укладывалось, хотя, казалось бы, и не такое видели. Однако Кравцов переварить падение командарма пока так и не смог, жил с этим странным фактом в сердце, как с пулей, уже вторые сутки, и совершенно не представлял, что с этим делать. Все-таки отдать под суд такую глыбу, как Дыбенко, это вам не Муралова и прочих троцкистов по политизоляторам ховать. Впрочем, именно с Мураловым Дыбенко под суд и пойдет, а вместе с ними и бывший начальник особого отдела корпуса, майор государственной безопасности Ларичев. Так что, хотя Дац, носивший в отличие от Ларичева общеармейские знаки различия, так как был кадровым военным, все еще оставался даже не исполняющим обязанности, а именно заместителем начальника, фактически именно он командовал сейчас Особым отделом корпуса. Но, при таком раскладе, старшим начальником – даже при относительном равенстве званий – все же являлся капитан государственной безопасности Кравцов, находившийся здесь со специальным поручением начальника ИНО Слуцкого. Другое дело – комбриг Тауринь. Этот к НКВД отношения не имел и, более того, являлся совершенно легитимным конкурентом работников Иностранного отдела, так как представлял здесь Разведывательное управление РККА, вновь вошедшее с недавних пор в фавор у высшего руководства страны. Этого горлом не возьмешь, к нему требуется подходы искать да ключи подбирать. Но на такое безобразие совершенно нет времени. Время уходит, как вода в песок, однако и латыш стоит крепко: у него за спиной не только возвращенный на должность и повышенный в звании командарм Берзин, но и герой Испании командарм Урицкий. Двоих таких попробуй обойди!

– Вы не понимаете, Борис Оскарович, – сказал Кравцов. – Дело не во мне или вас, и не в Петре Кирилловиче, – мотнул он головой в сторону комбрига. – Наш человек в окружении Седова доносит совершенно определенно, они готовят покушение на командарма.

– На командарма кто только не покушался… – Тауринь говорит по-русски чисто, но с легким акцентом, и еще Кравцову слышится в его словах брезгливая интонация.

– Я выполняю приказ своего руководства, – отстраняется от стола Кравцов.

– Вот и выполняйте.

Ну, да, у комбрига свое начальство, и оно рангом выше. Вышинский всего лишь член ЦК, а Ворошилов заседает в Политбюро.

– Товарищи, – он взял себя в руки и даже улыбнулся. – Даже странно! Одно дело делаем, а собачимся словно чужие…

– Дружба дружбой, а… служба… врозь, – заговорил, наконец, полковник Дац – та еще сволочь, если исходить из оперативки секретно-политического отдела. – Пятый отдел поставлен партией осуществлять контрразведывательную и контрдиверсионную деятельность в войсках, и я не вижу оснований для вмешательства ИНО НКВД в работу особых отделов РККА. Сначала вы, Федор Иванович, вмешиваетесь в операцию по разоблачению предателя в штабе интербригад, а теперь вообще предлагаете инкорпорировать ваших оперработников в структуры войсковых особых отделов! Неслыханно!

Но показушный демарш на успокоившегося Кравцова впечатления не произвел.

– Все правильно, Борис Оскарович, – кивнул он. – Но давайте тогда уж расставим, как говорится, книги по полочкам. Приказ о замораживании операции «Лихой» отдал не я, а старший майор госбезопасности Никольский, являющийся полномочным представителем НКВД в Испанской республике. Будете апеллировать к Леплевскому, или все-таки не стоит?

Конечно, начальник Особого (5-го) отдела ГУГБ комиссар государственной безопасности 2-го ранга Леплевский куда более сильная фигура, чем Никольский, но Никольский здесь, а начальник 5-го отдела там. И потом за полномочным представителем стоит не кто иной, как сам начальник Главного управления госбезопасности Агранов, а эта карта бьет все козыри, что имеются у «контрагентов».