Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

такие же черные, как и на Дасу; все власти предержащие мыслят одинаково. Нам, простолюдинам, трудно поверить льуку по причине того, что они творили и продолжают творить с нашими соотечественниками. Однако такого сорта истории нимало не смущают амбициозных личностей вроде императрицы Джиа.

– Просто все оказалось так неожиданно… И слишком уж запутанно…

– Мы с тобой люди простые: съедим что-нибудь, а на следующий день испражнимся этим. А вот у властей предержащих кишки свернуты в восемьдесят одно кольцо, поэтому пока дерьмо через них пройдет, то успеет забродить и наружу появляется уже в виде коварного плана. И не забывай, приятель, что Танванаки доводится Джиа снохой и они, надо полагать, души друг в дружке не чают. Если пэкьу льуку решит, что передача Джиа пары гаринафинов окажется на руку им обеим, то с чего ей вдруг колебаться?

– Но это бессмыслица какая-то! Ведь наши гаринафины сражались с ее гаринафинами!

Эги вздохнул:

– Какой же ты наивный. Допускаю, что когда Танванаки еще только отдавала гаринафинов императрице Джиа, то все держали в тайне. Но со временем Фиро узнал про гаринафинов и забрал их, вот почему он и заставил императрицу отпустить его на войну. А может, свекровь с невесткой разругались, и Джиа задумала отправить Фиро на войну, чтобы тот показал Танванаки, что у нас тоже есть зубы. Короче, смысл такой: ничему из того, что говорят нам правители и министры, верить нельзя. У них за каждым поступком непременно таится какой-нибудь хитрый умысел, и раскрыть его можно, только будучи человеком опытным, внимательным и наблюдательным.

Асулу потребовалось какое-то время, чтобы переварить услышанное.

– Если я правильно понял, получается так: императрица всегда стремилась усадить на Трон Одуванчика принца Тиму. Вот почему она подстроила гибель великой принцессы Тэры, поддерживала мир с льуку и отказывалась сложить с себя полномочия регента и уступить престол молодому императору Монадэту. Мирный договор с льуку – это всего лишь дымовая завеса, ибо императрица Джиа и Танванаки действуют заодно и тайно помогают друг другу сохранять власть. Гаринафины – часть сделки. А неудавшееся вторжение императора – всего лишь проявление внутрисемейной борьбы.

Эги улыбнулся и одобрительно кивнул:

– Вот молодец, парень, теперь ты начал соображать. Ну пораскинь сам мозгами. Ставлю пятьдесят серебряных монет на то, что, едва добравшись до берегов Руи и оказавшись подальше от глаз Джиа, император вознамерился поднять против нее армию и пойти на Пан. Но императрица, будучи более опытной интриганкой, в последний момент лишила его полномочий командовать войском. Вот почему Монадэту теперь прячется, стараясь собрать против нее новую армию.

От такого совершенно нового взгляда на политическую ситуацию в стране по спине у Асулу побежали мурашки.

– Но это… это же означает, что императрица прекратила войну вовсе не потому, что заботится о народе!

– Да и император тоже собирался вторгнуться в Неосвобожденный Дара не ради интересов простых людей, – добавил Эги. – Они оба дрались – и продолжают драться – между собой за власть.

– Ну и ну! Верится с трудом! Не может же все быть так плохо!

– Это политика, парень. Слушай побольше историй, которые плетут сказители в чайных домах. Император, герцог, министр, генерал – пусть они твердят о мутагэ и благе народа Дара, но все, что их по-настоящему интересует, – это власть.

Асулу поплотнее запахнул плащ. Ему совсем не нравился этот новый взгляд на мир. Увидев, как тут на самом деле все устроено, молодой человек невольно пожалел, что не остался дома с родителями, а записался добровольцем в армию…

Внезапно в голову ему пришла новая мысль.

– Но если ты прав, то нам предстоит война против самого императора! А это будет…

– Измена? – Эги посмотрел на напарника и хмыкнул. – Уверен, не одного тебя смущает эта мысль. Вот почему императрица не говорит открыто, что император восстал против нее. Разбойники и шпионы льуку – удобный предлог.

– Как ты можешь так спокойно рассуждать об этом? Если ты прав, то выходит, что мы сражаемся за узурпатора! Кон Фиджи всегда говорил…

– Да я козьего шарика не дам за то, что там говорил Кон Фиджи. Императрица Джиа – регент, и, пока она держит печать Дара, я без колебаний буду сражаться за нее против кого угодно.

– Но ведь император Монадэту – законный наследник престола…

– Мне до этой болтовни про законность дела нет, – отрезал Эги. Он немного помедлил, давая себе успокоиться. – Послушай, я понимаю, что ты никак не возьмешь в толк, с какой стати я стану сражаться за императрицу, если считаю ее бессердечной и помешанной на власти интриганкой, да?

– Ага, честно говоря, хотелось бы знать, чем ты руководствуешься.

– Все мудрецы ано, которых любят цитировать книжные черви, твердят про служение народу Дара, верно? Ну, так я прямо скажу: мне все равно, кто сидит на Троне Одуванчика, лишь бы этот правитель не затевал войн, не повышал налоги, очищал дороги от разбойников и давал мне и моим близким честно зарабатывать на чашку риса. Вот что на самом деле означает служить народу Дара, а все остальное – пустой треп.

– Но это все равно что утверждать, будто младенец должен звать матерью любую женщину, которая даст ему молоко. Жизнь ведь не сводится к тому, чтобы просто набить брюхо. Что ни говори, а я по-прежнему верю, что император боролся за свободу коренного населения Руи и Дасу, а это благородное дело стоит того, чтобы за него сражаться.

Эги вздохнул и с жалостью поглядел на Асулу:

– Освобождение жителей Руи и Дасу… Ты хоть отдаешь себе отчет, какую цену придется за это заплатить?

– Льуку не так уж непобедимы, как некоторым кажется…

– Я говорю не про собственно боевые потери, хотя погибших в бою их семьям никто не вернет. Я веду речь о чем-то менее возвышенном, но поддающемся измерению. Допустим, император одержит победу и льуку сдадутся. Ты хоть представляешь, во что обойдется восстановление Руи и Дасу после того, что льуку там натворили? Простое содержание беженцев из Неосвобожденного Дара уже стоит недешево, а ведь в этом случае затраты возрастут в сто, даже в тысячу раз! Да со всех островов Дара придется слать туда провизию, одежду, лекарства, строительные материалы… Это будет намного больше той дани, которую мы платим сейчас льуку, и ставлю сто серебряных монет, что налоги резко вырастут, буквально взлетят до небес! Каждому из нас придется раскошелиться, чтобы вычистить тамошний навоз.

Асулу был поражен. Признаться честно, он никогда не заглядывал так далеко и не задумывался, что будет после войны. Ему просто казалось, что спасти обитателей