Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Она пошла за ним, а когда увидела, что приятель нырнул в расщелину в стене и не возвращается, решила, будто тот тайком ест ягоды. Она собрала в лагере целую ватагу кулеков, и они напали на него.

– Но как получилось, что драка закончилась убийством? – спросила Гозтан. – Я ведь приказала изъять все оружие в отрядах, где потребление тольусы было широко распространено.

Видно было, что наро-вотану неприятно рассказывать, но он заставил себя продолжить:

– Та женщина укусила беднягу за шею в надежде высосать хоть немного сока тольусы из его крови…

Гозтан скривилась и знаком велела ему замолчать.

Прошло всего три недели с того дня, как Кутанрово запретила выдавать тольусу в Крифи всем, кроме шаманов для религиозных церемоний. Подобное решение выглядело странно, ибо именно она поощряла щедрое использование ягод во время праздников, повествовательных танцев и всевозможных собраний для «поддержания духа льуку», во время которых кьоффир лился рекой, а тольусу раздавали направо и налево – по крайней мере, тем, кто провозглашал себя сторонником непреклонных.

Поначалу последствия принятого Кутанрово решения были почти незаметны. Некоторые воины сделались раздражительными, участились случаи драк и раздоров. Считая это свидетельством избалованности наро, которым отказали в привычной роскоши, таны сурово выговаривали виновным и ужесточили наказания для тех, кто затевал поединки и нарушал военную дисциплину.

Среди степных племен встречались случаи, когда воины впадали в своего рода безумие по причине тяги к кьоффиру и тольусе. Но такие примеры были редкими и рассматривались обычно как проявление слабости. Повинных в этом изгоняли и не давали им желаемого до тех пор, пока они снова не становились самими собой, а если пострадавший был лицом влиятельным, ему просто скармливали необходимый минимум ягод. Безумие тольусы никогда не было серьезной проблемой.

Никто и представить не мог, во что выльются эти первые драки и споры: неделю спустя разразился небывалый кризис. Тяжелейшему приступу безумия тольусы подверглось такое количество воинов и даже танов, что жизнь в Крифи оказалась практически парализована. Большую часть времени больные проводили в состоянии тупой апатии, полностью лишившись сил и аппетита: они просто катались по земле и просили дать им тольусы, абсолютно не способные подняться и заняться чем-нибудь полезным. Но время от времени, словно одержимые некоей демонической силой, больные вдруг начинали дико метаться, и их приходилось держать, пока они снова не впадут в привычный ступор.

Хуже всего было то, что страдали дети. Некоторые, совсем крошки, уже родились с безумием в крови. Теперь они плакали и сучили кулачками, не понимая, что происходит, и требуя дать им нечто, чего даже не могли назвать. Эти крики и рыдания сводили с ума нянек, осознававших, что они бессильны помочь несчастным младенцам.

Порядок держался только на кулеках и наро низкого ранга, получавшим по службе регулярный паек из тольусы.

Не замечать проблему стало попросту невозможно. Кутанрово пришлось наконец раскрыть причины внезапного отказа от повсеместного употребления священных ягод.

Оказывается, она вела торговлю с пиратами – Кутанрово не преминула указать, что прецедент тут создала пэкьу, – и среди прочих товаров получала партии дикой тольусы, растущей за пределами Укьу-Тааса.

Танванаки прокляла Кутанрово, а потом прокляла себя. Она не препятствовала тану-гаринафину, позволяя той щедро раздавать тольусу, ибо видела последствия: боевой дух креп, военные танцы были такими зажигательными, а песни такими громкими, что у Танванаки создавалось ощущение, будто воины любят ее больше, чем любили в свое время ее покойного отца. Учитывая, как много проектов сделать Укьу-Тааса более похожим на Укьу провалилось и с какими трудностями Танванаки постоянно сталкивалась, она не могла добровольно отказаться от этих духоподъемных сборищ, которые были одними из редких светлых моментов в ее жизни, становившейся все более неуютной. Она и сама несколько раз принимала тольусу для участия в празднике, а потом возвращалась на ложе, ведя за собой целую вереницу мужчин-танов, тоже одурманенных тольусой и готовых ее ублажить. (Вечно недовольный Тиму не только не поддерживал жену, но и словно бы намеренно выводил ее из себя, постоянно задавая дурацкие вопросы, вроде того, можно ли доверять официальным отчетам про увеличение поголовья скота или хороший урожай. В результате Танванаки напрочь отлучила его от своего тела.)

Ей следовало предвидеть, что добром это все не закончится! Жалкие плантации тольусы на лавовых отложениях на островах Руи и Дасу давали так мало ягод, что их едва хватало на нужды гаринафинов и на священные ритуалы, а потому неуместная щедрость Кутанрово выглядела подозрительно. Однако Танванаки предпочитала ни о чем не спрашивать тана, так как боялась, что ответ ей не понравится, а лишаться последнего из доступных удовольствий она не желала.

– Вот уже примерно месяца два, – неохотно продолжила Кутанрово, – как пираты стали отказываться продавать тольусу, сколько бы золота я им ни предлагала.

Танванаки поежилась. С того момента, как стало известно, что у Дара есть свои собственные боевые гаринафины, она задавалась вопросом, как удавалось Джиа и Фиро обеспечивать воспроизводство поголовья крылатых скакунов, не имея тольусы – десять лет назад Танванаки уничтожила единственную плантацию на острове Полумесяца, предварительно вывезя все ягоды в Укьу-Тааса. Теперь, когда стало очевидно, что в самом Дара тольусу не только выращивают, но и ввозят контрабандой в Укьу-Тааса, пэкьу смущало другое. Джиа и ее министры наверняка понимают, сколь велико военное значение этого растения, и приняли меры по строгому контролю за ним. Откуда же тогда у пиратов появилась возможность добывать так много дикой тольусы?

– В ожидании возобновления поставок я ввела ограничения на раздачу тольусы, – оправдывалась Кутанрово. – Однако наши успехи в отражении вторжения дара-рааки и новый мирный договор, предусматривавший увеличение дани, требовали больше празднеств. Я боюсь богов и верю им, а потому распорядилась устраивать больше…

– Хватит уже оправдываться! – рявкнула Танванаки, заскрежетав зубами. И распорядилась: – Раздать всю тольусу из военных запасов, чтобы заглушить эту вспышку безумия! Она скоро пройдет, а мы всегда сможем решить трудности с размножением гаринафинов в следующем году.

– Дело в том, что тут… – Кутанрово замялась, – тут есть… э-э-э… еще одна проблема.

И она поведала пэкьу, что как раз перед тем, как флотилии пиратов перестали поставлять дикорастущую ягоду, некая загадочная напасть поразила плантации тольусы на острове Руи. Все растения оказались покрыты каким-то белым налетом, похожим на иней. Листья стали скручиваться, цветы опадать, ягоды сморщиваться, и в считаные дни все плантации похожих на языки лавы растений погибли. На данный момент на всем Руи не осталось ни одного живого куста тольусы.

– Почему ты мне своевременно обо всем не доложила? – потребовала ответа Танванаки, испытывая нехорошее предчувствие.

В