Исходя из соображений - Александр Николаевич Чуманов

— Да отвали ты, без тебя знаю! — Хмырин в сердцах плюет и принимается за работу.

И вдруг в иллюминаторе он видит нечто такое, что заставляет его мгновенно позабыть обо всем! Один коскор, самый ближний к нему, № 25-52 ЕКУ, вдруг врубает на полную мощность главный тяговый двигатель и начинает быстро-быстро набирать скорость, на ходу совершая маневр. Ого, так даже флагманы не маневрируют, слишком велика перегрузка! Но как это могло получиться? ВКК такую команду никогда не подаст, даже если вдруг потеряет рассудок, потому что просто невозможно дать такую команду! Выходит — компьютер в коскоре сошел с ума...

— Бешеный коскор! — орет вне себя Хмырин.

«Весьма похоже».

— Видал когда-нибудь?

«Никогда».

— И я никогда!.. Во дает! Смотри, идет прямо на флагман, лоб в лоб! Что сейчас будет...

«Ничего не будет. Сейчас его пастух дезинтегрирует. По-настоящему, не на брикеты».

— Так оно. По Уставу. Но ведь не каждый день приходится... Растеряться можно... Да еще в кого-нибудь другого попадешь...

«Попадешь и попадешь. Ситуация критическая. Кто попрекнет». .

— Что-то ты много знать стал...

«От тебя же...» '

— Ах да, совсем зала...

Обитатель флагмана под номером 133А проявляет удивительную выдержку и расчет. В последний момент, когда столкновение уже кажется неизбежным, в последний момент, когда еще не поздно нажать гашетку, он как газанет левой рулевой дюзой — и уклонился!

Коскор с прежним ускорением пролетает мимо, его двигатель по-прежнему работает на форсаже. Все ясно — на максимальной скорости протаранить Щит Целесообразности, ведь при ударе изнутри прочности у Щита никакой?

— Это не бешеный коскор, это брачел взял управление на себя!

Хмырин боится дыхнуть. Табло боится мигнуть. Наверное, еще многие пленники коскоров в этот миг не дышат. И охранники шлюзов.

Между тем от флагмана № 13ЗА отделяется огненный эллипсоид. Он, не имеющий массы покоя, скорость набирает мгновенно, догоняет мятежную корову, едва касается ее стабилизатора... И все. Никаких обломков. Только короткая вспышка ярче самого Солнца.

Но тут Хмырин видит еще один огненный эллипсоид. Тот несется со стороны ближайшего шлюза, выпущенный, по всей видимости, секундой позже первого. Само собой, он минует то место, где только что испарилась его цель, и находит себе другую — флагман № 133А... Шакалкин... Когда-то они с Хмыриным были почти друзьями...

И некому получать заслуженный орден «Высшей  Целесообразности» первой степени. Эскадра остается без флагмана, стадо без пастуха...

«Ужасно».

— Впечатляюще... А что касается двух неповторимых жизней, то какое значение имеет жизнь в сравнении с Целесообразностью... Слушай, ты говорил, что по теории вероятностей...

«Не я, а математик Пол Пот Пятнадцатый. Это незначительная часть меня... Однако ты неправильно понял теорию вероятностей, ибо она вовсе не исключает маловероятные события. А видимо, такое и произошло».

— То есть «все кончается, не знаю, когда и как, но когда-нибудь и как-нибудь»?!

«Не кончилось, как видишь. Не получилось».

— Так в следующий раз непременно получится!

«Может получиться... Только до следующего раза по теории вероятностей теперь...»

— Э-э-эх!

«Да брось убиваться. Без толку... Скажи-ка лучше: а если бы пастух промахнулся? Ведь он бы своим снарядом сделал то, что не сделал своим телом коскор!»

— Не сделал бы. Мы проходили на факультете. Плазмоид пролетает сквозь преграды тоньше ста тридцати миллиметров, как свет сквозь стекло. Собственно, он и есть почти что свет...

«Вам показывали, как он пролетает? Ты это сам видел?»

— Видел.

«А-а-а».

Вдруг Хмырин хватает инструменты, снимает ограждения, щитки, кожуха, пытается понять, куда идут всевозможные провода, тяги...

Нет, Ничего не понимает Хмырин в этих проводах и тягах. Не за что даже зацепиться. Почему, ну почему не удается ни до чего дойти своим умом, а как же в древности изобреталось все новое?! Неужели эта человеческая способность совершенно атрофировалась из-за нецелесообразности?!.

Появляется резервный флагман № 133 прим. Примчался на бешеной скорости, резко затормозил. Ему, точней, тому, кто в нем, вероятно, хотелось посмотреть своими глазами. А смотреть-то и не на что.

На следующий день вместо погибшего флагмана появился новый. Под тем же номером. И вместо мятежного коскора появился новый коскор. Конечно, Хмырин скоро узнал, что внутри флагмана № 133 А — Ираклий. Но о том, что внутри коскора № 18-80 ЕКО — учительница Ноябрина Фатьяновна, с которой он был знаком мельком, Хмырин не узнал бы никогда...

10

Майора Паршивцева произвели в подполковники. И он перестал доставлять разоблаченных брачелов лично, чему был чрезвычайно рад, хотя и не мог выражать эту радость слишком явно. Но кто Паршивцева хорошо знал, тот догадывался.

Производство отмечали в узком семейном кругу. Пришли Ираклий с Всеславой, принесли с собой полугодовалую Секлетею, синтезатор выдал месячную норму вина, хотели получить двухмесячную, но не вышло.

Выпили, посидели. Потом женщины ушли в другую комнату производить совершенно необходимые манипуляции с несознательной и пока еще мало целесообразной Секлетеей, а мужчины остались вдвоем. Включили визор, чтобы он создавал необходимый звуковой фон, а сами затеяли очередной доверительный разговор.

— Ну что, батя, — начал Ираклий, а он уже давно называл отчима так, но у отчима до сих пор екало сердце, когда он слышал это слово, — рад, что подполковника дали?

— Рад-то рад, но пораньше бы, сынок... — Конечно, и у Ираклия сердце екало!

Оно и у заваренного в коскоре Хмырина екало, но он не обижался ни на Ираклия, ни на Паршивцева, он был благодарен судьбе за то, что она так часто дарит ему возможность присутствовать при разговорах этих двух людей, одного из которых он любил естественной любовью, а другого уважал противоестественным, казалось бы, уважением.

—-У тебя теперь, наверное, шире доступ к служебным тайнам?

— Хитрец какой! Хочешь тайну? Опять грешить заставляешь?

— Одним грехом больше, одним меньше...

— И то верно... Но сперва напомню... Об иллюминаторах односторонней прозрачности... Я ведь только теперь официально о них узнал... И еще кое-что. В общем, хоть плачь, хоть смейся, но в нашем коскоре сидит твой отец Еремей Хмырин!

— В нашем?! Здесь?! — Ираклий чуть со стула не свалился.

— Верь, не верь...

Внутри коскора вдруг засмущался Хмырин. Вдруг  померещилось, что иллюминатор ни с того, ни с сего стал прозрачен в обе стороны. Едва отогнал эту мысль.