Воин-Врач V - Олег Дмитриев

европейских и северных гостей. Вышки-каланчи, система оповещения о чрезвычайных ситуациях. Разделение территорий по функционалу: торговые люди жили отдельно от воинских и мастеровых. Это, в принципе, новинкой не было, но здесь, в Полоцке, удалось расселить всех так, чтобы избежать социального расслоения даже визуально. Районы-кварталы мастеров не были затрапезными рабочими окраинами, где приличным людям появляться не рекомендовалось. Они от других жилмассивов вообще ничем не отличались, кроме того, что кожевники, смолокуры, углежоги и прочие малоэкологичные направления размещались от центра дальше, с учётом здешней розы ветров. В том же Киеве ветер, дувший со стороны кожемяк, всегда приносил в богатый «белый» город напоминания о трудной судьбе пролетариата. Яркие такие, густые, аж глаза резало. А в Полоцке получалось так, что «белым» был весь город. Это было непривычно. Но людям нравилось очень. А паре возмутившихся было родовитых бояр «линию партии» очень доходчиво объяснил скучным голосом воевода Рысь. Мол, если не нравится что-то — выход там. Дверь за собой закрыть не забудьте.

Причалы вдоль Двины растянулись далеко, да по обоим берегам. По ночам сновали с одного на другой тучи лодок и челнов, перевозя к городским стенам товары и грузы с левого на правый. Но уже через несколько дней Кондрат обещал наладить понтонную переправу. Задумка родилась ещё в Киеве, после восхищённого просмотра лодейного балета на широкой реке, в результате которого появился на ровной водной глади небывалый плавучий «свадебный» мост. Плотник, насилу дотерпев до завершения народных гуляний, прорвался едва ли не с боем в Ставку, где тут же презентовал идею. Которую предсказуемо сразу зарубил на корню Ставр, будто проверяя своим извечным скепсисом уровень запала и энтузиазма в докладчике. Кондрат не подвёл, и на привычное «сроду такой дури нигде не делали» ответил, что теперь будут, причём все, а мы — самыми первыми.

Идея и впрямь выходила интересная: корабли разгружались по обоим берегам, а на торговую сторону товары привозили по мосту, ночью. Помимо ожидаемого роста товарооборота, планировались и специальные логистические преимущества. Глеб, только что не за рукав притащивший тогда прямо в Ставку заметно робевшую поначалу Одарку, быстро разложил и преимущества размещения складских терминалов на том, противоположном, берегу, и рост рабочих мест за счёт грузчиков-возчиков-экспедиторов. И про по́дати-налоги не забыл, конечно. Выходило очень нарядно.

Здесь, в Полоцке, планировали чуть иначе. Если в Киеве строили широкие и длинные лодьи, что вечером спускались по течению и выстраивались в «переправу», а утром выгребали обратно наверх и становились на прикол, то тут должно было выйти попроще. Череда лодок по брёвнам-по́катам съезжала с левого берега и вытягивалась во́ротом-лебёдкой на правый. А утром уезжала обратно, когда тросы-канаты начинали наматывать на колёса-катушки лебёдок с другой стороны. Получалось ещё быстрее и ещё дешевле, да и ширина Двины с Днепром ни в какое сравнение не шла, конечно.

Подобных нововведений, вызывавших у Ставра непременную изжогу в начале и изумлённый взлёт бровей в конце презентации, было много. И каждое из них в самые сжатые сроки разлеталось по нашим и сопредельным союзным землям. Повышая удобство работы, индекс удовлетворения в массах и количественные объёмы золота и серебра в великокняжеской казне. Ясно, что сохранять в тайне принципы работы очевидных вещей долго не получилось бы, но пока все эти, как говорил мой младший сын, «плюшки» работали только у нас и только на нас. И, судя по сведениям Глеба и Третьяка, очень успешно.

В один из вечеров, совершенно случайно, родилась и ещё одна идея, шансы на реализацию которой выдала моя старая память.

Ключник мимоходом пожаловался, что новгородцы опять задрали цены на соль. Болеслав, услышавший этот, как в моё время сказали бы, стратегически важный инсайд, тут же напрягся, пообещав оставить для Руси и союзников прежние расценки. Судя по лицу его, германцам и итальянцам подобного альтруизма ожидать вряд ли стоило. Венгры тут же подтвердили, что «своим», «нашим», тоже продолжат продавать по старым ценам. Шарукан молчал, явно обдумывая полученную информацию, но выводами делиться не спешил. А Всеслав, глянув в мою память, затребовал карту.

Давние, сто раз, казалось бы, забытые выпуски «Клуба кинопутешественников», обрывки читанных когда-то статей и заметок и просто надписи на пачках с белым и серым порошком мелкого и крупного помола — все эти воспоминания в один голос вызывали удивление. Как это так: на территории Белоруссии — и покупать соль из-за тридевять земель? Я помнил, что крупнейшими месторождениями были Мозырское и Старобинское, но в первом добыча велась каким-то хитрым способом: воду под давлением загоняли в скважины-штреки, откачивали наверх и там уже выпаривали рассол. С глубины не то семьсот метров, не то полтора километра. Не наш, словом, вариант. А вот на Старобинском пласты залегали не то на двух, не то на трёх сотнях метров. Тоже не пустяк, а по нынешним навыкам развития горного дела, в особенности в отсутствии гор, и вовсе на грани невозможного. С той, обратной от нас, стороны этой грани. Но у нас имелся козырь, туз в рукаве. Несколько пудов прекрасного, взрыво- и огнеопасного козыря.

Но для начала на карте обозначили известные уже точки, откуда соль попадала к нам. Земли поморов, где новгородские князья инвестировали в промысел солеваров приличные деньги уже второе или третье поколение. Величко на ляшских землях, богатое месторождение каменной соли, делавшее Болеслава потенциально очень богатым человеком. Солеварни на берегу Русского моря, де-юре находящиеся на болгарских землях, но фактически принадлежавшие и контролировавшиеся половцами. Озеро Баскунчак, где соль добывали тысячелетиями, но последние несколько лет тоже под контролем степняков. Пока Всеслав ставил на карте две последних пометки, лицо Шарукана темнело, теряя привычную невозмутимость. Сам же князь продолжал вымерять пальцами расстояния, думая о чём-то своём, и на метаморфозы, происходившие со Степным Волком никакого внимания не обращал до тех пор, пока не кашлянул, не выдержав сгущавшегося напряжения, Рысь.

— Ну что опять? — недовольно поднял глаза от карты Чародей. И сразу всё понял, притом правильно. — Брат, я не полезу ни в твои дела, ни на твои земли, ни тебе в карман. У нас есть договорённости, а я был и остаюсь хозяином своего слова. Но то, что новгородцы или кто бы то ни было могут позволить себе по собственному желанию устанавливать цены на соль по всей нашей земле на восточном краю, мне не нравится. И не потому, что я очень жадный до денег и власти — мне всего хватает. Просто если соль станет стоить ещё на гривну дороже