Город титанов - Данияр Саматович Сугралинов

— Конец! — взвыл кто-то из зрителей.

Но Дак был хитрее, чем казалось. Падая, он подкатился под ноги чудовища и снизу вверх воткнул меч в бедро. Мясник Второй взревел от боли и ярости, попытался схватить человека, но тот уже выкатился из-под когтей.

Бездушный захромал. Темная кровь лилась из раны на ноге. Дак воспользовался этим — теперь он был быстрее раненого противника. Уворачиваясь от когтей, он бил мечом то по рукам, то по корпусу.

Пять минут длился этот смертельный танец. Дак истекал кровью, но держался на ногах. Мясник Второй все больше ярился и все больше замедлялся от потери крови. Почему не справляется его регенерация? То ли Дак высок уровнем, то ли его оружие настолько крутое, то ли… амбала тоже как-то, как и меня, понерфили?

Конец наступил неожиданно. Дак нырнул под очередной замах лапищи, развернулся и со всей силы воткнул меч в основание шеи наклонившегося Мясника Второго. Лезвие прошло между позвонков, разорвав спинной мозг.

Бездушный рухнул как подкошенный. Дак стоял над ним, тяжело дыша, весь в крови — своей и чужой.

Толпа безумствовала. Анонсер орал что-то в рупор, но его не было слышно за воплями зрителей.

— Вот это да, — прошептал Сергеич рядом со мной. — Молодец Чингачгук!

Я кивнул, но радоваться за будущего бандита не собирался. Дак выиграл свой бой, но что дальше? На балконе верхушки я увидел, как Бульдог что-то кричит Исабелле, размахивая руками. Та качала головой.

Анонсер наконец восстановил порядок:

— Дак побеждает! Добро пожаловать в семью, воин!

Но тут в рупор заговорил Бульдог. Его шелестящий голос разнесся по залу:

— Стоп! Дак показал мастерство, но семья требует особого подтверждения верности.

Толпа притихла. Дак поднял голову, в глазах читалось недоумение.

— Ты должен добить еще одного противника, — продолжил Бульдог. — Но не бездушного. Человека. Плохого человека, у которого слишком грязный язык.

Из лаза в стене появился громила-вертухай, указал на молодого филиппинца, которого я видел в камере. Тот замотал головой и вжался в стену. Из второго лаза, который был в дальнем от меня конце балкона, высунулся еще один вертухай, погнал приговоренного копьем к платформе, где бедолага получил такой же короткий меч, как у Дака.

— Нет! — завопил парень по-филиппински. — Я не хочу драться!

Но выбора у него не было. Арена была заперта, а на балконе верхушки уже направили на него автоматы.

Дак посмотрел на дрожащего противника, потом — на балкон начальства. Лицо его исказилось.

— Он же не враг нам, — прокричал Дак вверх. — Зачем убивать своих?

— Семья требует жертв, — холодно ответил Бульдог. — Убей его, или умрете оба.

Дак сжал меч в руке. Парень на другом конце арены рыдал, но оружие поднял.

— Прости, — прошептал Дак и двинулся вперед.

То, что произошло дальше, нельзя было назвать боем. Это была бойня. Молодой филиппинец не умел сражаться, он просто размахивал мечом, надеясь отогнать смерть. Дак прикончил его тремя точными ударами — быстро, почти милосердно.

Толпа ревела, но теперь в крике было больше злобы, чем восторга. А Дак стоял над телом и блевал.

— Добро пожаловать в семью! — объявил Бульдог, но в голосе не было торжества. Чем-то ему «индеец», похоже, не угодил.

Тем временем опустили платформу и медленно подняли Дака наверх.

— Красавец! — бросил ему в спину вертухай, а второй, в другом конце балкона, поманил его к себе, говоря:

— Видели? Молодец, Дак! А брехливым собакам собачья смерть!

Когда Дак проходил мимо меня, я увидел его глаза — пустые, мертвые. Он убил невинного, и это убило что-то в нем самом. Взглядами с другими приговоренными он старался не встречаться, между нами словно возник невидимый барьер. Интересно, Дак останется верен бандитам или сделает ноги, как только случай подвернется? И если на бандитов нападут вояки, на чьей стороне он будет сражаться?

— Вот твари, — прошипел Сергеич. — Человека заставили убить человека.

Вечный пояснил:

— Кроме нас, кто на балконе, тут нет людей. Не обольщайтесь.

Я промолчал. Понимал, что скоро кому-то из нас предстоит сделать тот же выбор.

Пако снова взял слово:

— А теперь — особенная битва! На арену выходят двое смельчаков, которые думают, что знают все наши секреты! Но разве можно называть секретом то, что знает каждая свинья?

Мое сердце ухнуло вниз. Из лаза вертухай указал на Вечного.

— Этот кусок мяса представлять не надо — Вечный! — проорал Пако. — Бывший легавый, который охотился на нашу прекрасную Исабеллу! Вечный никак не сдохнет, ха-ха-ха! Но кто знает, вдруг сегодня его последний бой?

Толпа заревела, засвистела. Исабелла встала, поклонилась зрителям, как примадонна на сцене. Вечный протиснулся на платформу, встал, широко расставив ноги и, когда его начали опускать, скалясь, показал зрителям средний палец.

— А его соперник, — объявил Пако. — Ханс! Немецкий турист, который утверждает, что знает, как исцелить обратившихся в зомби! Ха-ха-ха! Что за идиот!

Ступив на арену, Вечный показывал два средних пальца, в него летели объедки.

На карнизе засуетился блондин, с которым я сидел в одной камере. Подошел к поднимающейся платформе, передернул плечами, встал на нее. И его начали спускать.

Вечный выглядел спокойным, будто собрался на прогулку. Ханс дрожал всем телом.

— Оружие! — крикнул анонсер.

На арену сбросили два ржавых ножа.

— Правила просты — только один остается живым!

Вечный поднял нож, покрутил в руке, привыкая к весу и балансу. Ханс схватил свое оружие и сразу направил на противника.

— Я не хочу умирать! — завопил он по-английски. — Я знаю правду! Я знаю, кто проводит Жатву! Это Дьявол! Эль Диабло! Гребанный Сатана, мать вашу! Я знаю, как убедить его вернуть все, как было!

Толпа притихла. Даже на балконе верхушки наклонились вперед.

— Что за идиот! — повторил Пако. — Еще вчера Ханс был уверен, что Жатву проводят люди из будущего! Говорил, что они пришли собрать души, чтобы предотвратить катастрофу!

— Я ошибался! — завопил Ханс. — Это Дьявол! Это он заморочил мне голову!

— Заткните его! — рявкнула Исабелла.

Но Вечный не двигался. Он слушал немца, а тот продолжал надрываться:

— У меня есть доказательства! — Ханс рылся в карманах. — Я нашел артефакт!

Он достал что-то блестящее и поднял над головой.

— Это кристалл истинной сути! Он показывает настоящее!

В руке у него был обычный кусок стекла,