Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

В своей уединенной комнате, надежно отгородившись от гула Эстил-Сити и груза повседневных дел, Ногара наблюдал за тем, как новый прогноз его компьютера становится все отчетливее, показывая вероятное распределение политических сил через год, через два, через пять. Как он и ожидал, влияние Эстила росло. Возможно, ему предстояло править всей человеческой частью Галактики.

Собственное спокойствие перед лицом подобной перспективы немного удивило Ногару. Двенадцать – пятнадцать лет назад он до предела напрягал свой интеллект и свою волю, чтобы выдвинуться. Но мало-помалу начал совершать ходы в игре сугубо автоматически. В этот день появился шанс на то, что его могут признать правителем все мыслящие существа, – но это значило для него куда меньше, чем первые выигранные выборы.

Конечно, дело в уменьшении эффекта. Чем большим владеешь, тем больше надо обрести, чтобы получить такое же удовольствие. Если советники сейчас видят этот прогноз, они наверняка придут в восторг и это настроение передастся самому Ногаре.

Но пока что, оставаясь в одиночестве, он лишь вздохнул. Флот берсеркеров не исчезнет по мановению руки. С Земли прибыла, наверное, последняя просьба о помощи. Беда в том, что, предоставив Солнечной системе более обширную помощь, Ногара будет вынужден отвлечь корабли, людей и деньги от собственных честолюбивых проектов. А уже отданное он намеревался со временем вытянуть из других. Земле придется пережить грядущее нападение без поддержки со стороны Эстила.

В этот миг Ногара осознал, смутно удивившись самому себе, что лучше погубить Эстил, чем лишиться власти. С чего бы это? Конечно, особой любви ни к родной планете, ни к собственному народу он не питал, но, вообще-то, был хорошим правителем, отнюдь не тираном. Ведь хорошее управление, как ни крути, – лучшая политика.

Письменный стол пропел мелодичную трель, означавшую, что поступил новый материал для его забав. Ногара решил ответить.

– Сэр, – произнес женский голос, – две новые возможности находятся в душевой. – Скрытые камеры передали сцену, представленную в объемном виде над столом Ногары: блестящие тела в окружении водных струй. – Они из тюрьмы, сэр, и рады любой поблажке.

Наблюдая за ними, Ногара ощутил только усталость и – ну да, именно так – что-то сродни презрению к себе. И задался вопросом: «А почему бы мне не предаваться тем удовольствиям, которых мне захочется? Что во Вселенной может мне помешать?» И еще: «Не потянет ли меня потом на садизм? А если и потянет – что с того?»

Да, но дальше-то что?

Выдержав уважительную паузу, голос поинтересовался:

– Быть может, сегодня вечером вы предпочтете что-нибудь другое?

– Позже, – откликнулся Ногара. Изображение угасло. «Быть может, мне для разнообразия стоит побыть Верующим, – подумал он. – Какой, должно быть, бурный восторг испытывает Иоганн, когда грешит. Если вообще грешит».

Какое неподдельное удовольствие – видеть Иоганна во главе флота Солнечной системы, видеть, как кипятятся венериане. Но это порождает новую проблему. Одержав победу над берсеркерами, Иоганн станет величайшим героем в истории человечества. Не пробудится ли в его душе опасное честолюбие? Надо бы убрать его подальше от общественности, дать высокую должность, честную, но грязную и бесславную работу. К примеру, послать куда-нибудь для охоты за преступниками. Но если Иоганн заявит права на галактическую власть, Ногара не станет испытывать судьбу. Любую пешку можно убрать с доски.

Ногара тряхнул головой. Предположим, Иоганн проиграет грядущую битву, а вместе с ней и Солнечную систему. Победа берсеркеров перестанет быть расплывчатой вероятностью, и нечего предаваться приятному самообману. Победа берсеркеров будет означать истребление человечества во всей Галактике, – вероятно, все случится лет за пять. Чтобы понять это, не нужен компьютер.

Ногара извлек из ящика письменного стола лежавший там флакон и взглянул на него. Внутри помещался конец шахматной партии, конец всем радостям, скуке и боли. Вид флакона не пробудил в душе Ногары ни малейших эмоций. То был мощнейший наркотик, приводивший человека в своеобразный экстаз – трансцендентный восторг, за пару минут вызывавший разрыв сердца или сосудов головного мозга. Когда-нибудь, когда все прочие средства утратят свою силу, когда Вселенная будет целиком принадлежать берсеркерам…

Он отложил флакон, а вместе с ним и просьбу землян. Какая разница? Ведь Вселенная и сама – берсеркер, где все определяется случайным коловращением конденсирующихся газов, до того, как рождаются звезды.

Откинувшись на спинку кресла, Фелипе Ногара углубился в созерцание галактической шахматной партии, разыгрываемой его компьютерами.

По кораблям флота пополз слух, что Карлсен специально тянет резину, потому что осаде подверглась венерианская колония. Но на «Солнечном пятне» Митч не обнаружил ни малейших признаков проволочек. Наоборот, у него не оставалось времени ни на что, кроме работы, с короткими перерывами на еду и сон. Когда же закончилась последняя тренировка по абордажу с тарана и были погружены последние боеприпасы, он был чересчур изнеможен, чтобы почувствовать хоть что-то, помимо облегчения. Пока «Пятно» занимало свое место в строю, рядом с сорока другими стреловидными кораблями, и совершало вместе с ними тахионный скачок, чтобы начать поиск берсеркеров в глубоком космосе и охоту на них, Митч отсыпался и отдыхал, не чувствуя ни страха, ни воодушевления.

Прошел не один день, прежде чем унылый распорядок был нарушен трезвоном боевой тревоги, разбудившим Митча. Не успев толком продрать глаза, он втиснулся в бронескафандр, лежавший под койкой. Кто-то из десантников ворчливо сетовал на учебные тревоги, однако ни один из них не мешкал.

– Говорит главнокомандующий Карлсен, – раздалось из потолочных громкоговорителей. – Это не учебная тревога, повторяю, не учебная. Только что обнаружены два берсеркера. Один находится на предельной дальности. Вероятно, ему удастся уйти, хотя Девятая эскадра преследует его. Второму ускользнуть не удастся. Через считаные минуты мы окружим его в нормальном пространстве. Мы не станем уничтожать его с помощью бомбардировки, только немного ослабим, а потом поглядим, насколько хорошо мы освоили абордаж с тарана. Если в нашей тактике имеются недочеты, лучше обнаружить их сейчас. Вторая, Четвертая и Седьмая эскадры вышлют для тарана по одному кораблю. Командиры эскадр, внимание, перехожу на командный канал.

– Четвертая эскадра, – вздохнул сержант Маккендрик. – В нашей роте больше эстильцев, чем в любой другой. Разве мимо нас пройдут?

Десантники лежали во тьме, будто посеянные драконьи зубы, пристегнутые к противоперегрузочным койкам и убаюкиваемые психомузыкой, а Верующие молились. Митч во мраке прислушивался к переговорам по интеркому, пересказывая подчиненным лаконичные рапорты о ходе боя, поступавшие к нему как к командиру корабельного десанта.

Ему было страшно. Что есть смерть, почему человек так боится ее? Это всего лишь окончание всякого существования. Неотвратимость и невообразимость конца рождала