Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

шла Фрося с Великой Княжной на руках и все остальные. У дверей Грановитой палаты стояли двое в белых нарядных кафтанах, таких же штанах, сапогах и с высокими шапками. В руках держали топорики. Это была парадная стража. Они открыли двери.

Боярин, объявлявший о приходе какого-либо именитого гостя, посла или приход Государя в палату не успел обо мне объявить. Протормозил. Только глаза выпучил. При моём появлении думские бояре и князья встали и поклонились мне в пояс, сняв свои высокие шапки-горлатки. Я, в сопровождении своих фрейлин и палатинов прошла к Московскому престолу. По обоим сторонам престола стояли тоже двое в белом и с топориками.

— Вы оба, свободны. — Сказала им. Они тут же повернулись и ушли. Их место заняли Божен с Ильёй, проложив руки на рукояти сабель. Позади престола встал Аббас и Никифор. Богдан и Айно выдвинулись вперёд и стояли по обоим сторонам перед престолом, тоже положив руку на рукоять сабель висевших у них в ножнах на поясе. Фрейлины тоже встали вокруг трона, чуть позади. Я спокойно села на него. Фрося передала мне Дарью. На сгибе левой руки держала Костю, правой рукой удерживала Дашу, которая сидела у меня на правой коленке. Малышка сосала соску и смотрела на бояр.

— Ну здравствуйте бояре и князья. — Поздоровалась я с ними. — Присаживайтесь, бояре, ибо, как в народе говорят, в ногах правды нет.

Бояре надели свои шапки и расселись на лавках вдоль стен палаты. Остался стоять один из них. Кто это у нас? А, Белёвский, Иван Васильевич, бывший удельный князь, служивший Литве, но в конце 15 столетия перебежавшего к Ивану Третьему. У него тогда были какие-то напряжённые отношения с Воротынскими, которые грабили его земли. Наверное, он из-за Воротынских и перебежал. Мол, раз Великий Князь Литовский не может защитить, то Великий Князь Московский защитит. А тот и правда защитил. А потом сам Иван Васильевич стал нападать на литовские земли, причём на земли своего же родного брата Андрея Васильевича. В конце концов он и второго своего брата Василия захватил в плен, плюс людей Андрея и притащил их к Ивану Третьему заставив дать присягу верности. Ловкий малый.

— Иван Васильевич, а ты чего стоишь? Почему на своё место не садишься? — Спросила я его.

Он вновь поклонился.

— Великая Княгиня Московская, Александра Вячеславовна, не гневись, но ты села на престол Государей Московских.

— Я тебя поняла, Иван Васильевич. Ты это к тому, что на Московский престол имеют права садится только Государи Московские? Ты прав, за одним исключением. В отсутствии моего законного супруга, Великого Государя Московского и Владимирского и иных земель, Василия Ивановича, здесь имею право сидеть я, как Великая Княгиня Московская. К тому же, Иван Васильевич, ты забыл указать и другие мои титулы. А ведь я ещё и Королева Ливонская. Так что у меня и свой престол есть. А кроме этого, я ещё и Порфирогенита, Порфирородная Цесаревна Трапезунда, Византии и Рима. А по мимо этого я ещё и принцесса лангобардов, тевтонов, бургундов, свевов, остготов. Мне всех их перечислить тебе, Иван Васильевич?

— Не надо, Матушка-Государыня.

— Ну вот и славно, князь. Надеюсь, мы все недоразумения, возникшие у вас, бояре, разрешили? — Бояре закивали головами. Белёвский продолжал стоять. Какой настырный дядечка. Я выгнула вопросительно правую бровь, глядя на князя.

— Прости, Матушка. А зачем детей то ты принесла?

— А что такое, Иван Васильевич? Это дети супруга моего, Великого Государя. Вот его дочь, Великая Княжна Дарья Васильевна. Вот его сын и наследник престола, Великий Князь Константин Васильевич. Пусть привыкают сызмальства. Особенно он, Константин. Ведь, когда придёт его время, он сменит своего отца на этом престоле. Или кто-то думает по другому, а, Иван Васильевич?

— Нет, что ты, Матушка-Государыня. Конечно, Великий Князь Константин Васильевич по праву займёт престол Государей Московских. Но Дарья? Дева не может наследовать власть.

— Это почему не может? Я же являюсь королевой, сиречь Царицей, причём самодержавной, князь? Хотя ты прав, здесь в Москве для этого есть наследник. Но она тоже будет сидеть на престоле. Не на Московском. Я подыщу ей престол в других землях. Я об этом позабочусь. Теперь всё, князь?

— Всё, Матушка-Государыня. Вот только боярина Фёдора Мстиславовича что-то нет. Не захворал ли он?

— Боярин, Фёдор Мстиславович, слава богу жив-здоров. Но у него сейчас дело Государево. Воров и мятежников он имает, что посмели напасть на меня с целью моего убийства и воровства Великокняжеской казны. Я думаю, князь, ты уже слышал об этом?

— Слышал, Матушка-Государыня. Надеюсь, всех воров Фёдор Мстиславович изловит.

— Большинство уже поймано и повешено. И остальных поймает, кто ещё пока на свободе бегает. Кара каждого найдёт, об этом, князь, можешь не беспокоится. Это всё?

— Прости ещё раз, Матушка-Государыня, а что девы эти здесь делают? Да ещё одна из них басурманка, как я понимаю, раз лик свой за личиной прячет, за которой женщины басурман укрываются?

— Это Айтан. Она персидская княжна. Она и остальные девы, как ты выразился, князь, сержант-дамы Корпуса и мои фрейлины. Они обязаны сопровождать меня, где бы я не была, кроме опочивальни моего мужа, князь. Там меня сопровождать не надо. — Услышала смех среди бояр. Я тоже улыбалась, глядя на Белёвского. Он поклонился. Я продолжила. — Во всех остальных случаях, мои фрейлины обязаны следовать за мной, особенно вот на таких приёмах. И да, Айтан исповедует ислам, как и её предки. Для меня не важно какому богу молятся мои приближённые. Для меня важнее их преданность и следование клятве верности. А то, что лицо своё скрывает по самые глаза, так вера у неё такая, сам знаешь, князь. У тебя всё? А то у меня разговор с боярами. Дела государственные надо порешать. Пока моего царственного супруга нет, все важные решения по управлению государством буду принимать я. Мои решения и моя воля, это решения и воля Великого Государя. А посему, они обязательны к немедленному исполнению. Любое неповиновение будет расцениваться, как измена и мятеж. А что Великий Государь делает с предателями и мятежниками, вам, бояре, очень хорошо известно. И я в этом случае, такая же, как и мой супруг. Излишним человеколюбием и милосердием не страдаю. А может я даже хуже, чем мой муж. Ведь я византийка, как и моя покойная свекровь, мать Государя. Садись на своё место, Иван Васильевич, а то, как