Моя чужая новая жизнь - Anestezya

горячей волной, но я, игнорируя напряжённо восставшую плоть, сдвигаюсь ниже. Язык скользит по впадинке между её ключицами, обводит напряжённый сосок. С её губ срывается полувскрик-полустон, пальцы с силой сминают простыню, изящное тело выгибается словно натянутая струна.

— Рени… — обнимаю её, содрогающуюся в только что пережитой истоме, прижимаю к себе, зарываясь лицом в пушистые волосы.

— Фридхельм, нужно отвезти этих солдат в госпиталь, — Вильгельм протянул мне папку с документами.

— Хорошо.

Я незаметно бросил взгляд на стол, за которым Эрин кропотливо писала что-то в тетрадь. Перехватив мой взгляд, Вильгельм слегка улыбнулся.

— Эрин, ты составила список нужных медикаментов?

— Конечно.

— Проследишь, чтобы всё выдали правильно.

Она недоверчиво вскинула на него глаза. Действительно странно, что Вильгельм больше не старается нас разлучить.

— Так точно, герр обер-лейтенант, — Вильгельм недавно получил повышение.

Ну, хотя бы одним сыном отец может гордиться. Я уже понял, что ни служба в армии, ни успешная учёба не принесёт мне его одобрения или любви. Он даже ни разу не написал мне за этот год.

Я вышел вслед за Вильгельмом на крыльцо.

— Я ведь ещё толком тебя не поздравил.

— Если хочешь, мы могли бы куда-нибудь сходить, — он достал портсигар, протягивая мне. — Файгль говорит, в городе наконец-то открылся довольно приличный ресторан.

Я вспомнил, как Рени всё время сокрушалась, что он никак не решится пригласить Чарли на свидание. Было бы здорово как раньше выбраться куда-нибудь, но разве обязательно это делать вдвоём?

— А ты не хочешь ещё кого-нибудь пригласить? — Вильгельм вроде как непонимающе приподнял брови. — Ту, которая тоже за тебя порадуется.

Он улыбнулся:

— Хорошо, узнай у Чарли, могут ли ей дать завтра выходной.

Едва мы приехали в госпиталь, Рени убежала разыскивать доктора. Заметив сидящих на лавочке медсестёр, я направился к ним.

— Фридхельм! — Чарли радостно улыбнулась, обнимая меня. — Что ты тут делаешь?

— Привёз солдат из нашей части на лечение.

— Ты один? — ясное дело она пытается узнать, не приехал ли Вильгельм.

Может, Рени права, и надо их немного подтолкнуть к заветному разговору? Хотя если Вильгельм ничего не сказал ей до отъезда на фронт, вряд ли так легко передумает. Мне ли не знать каким упрямым бывает мой братец, особенно когда уверен в своей правоте.

— Мы приехали с Эрин, она сейчас получает медикаменты, — Чарли немного сникла. — Вильгельм просил узнать, свободна ли ты завтра вечером? Мы хотели отпраздновать его повышение.

— О… я, — Чарли задумалась. — Наверное, да. Попрошу Хильдегард подменить меня на дежурстве. Пойдём, отдам тебе посылку от мамы. Кстати, надо найти Эрин, у меня есть кое-что и для неё.

— Как ты съездила? Видела Грету и Виктора? — мне показалось или Чарли как-то потерянно отвела глаза?

— Шарлот, тебя зовёт доктор Йен, — окликнула её какая-то медсестра.

— Я тоже пойду, — нужно же ещё перетаскать коробки с лекарствами в машину.

Так мы толком с Чарли и не поговорили. Она успела только торопливо попрощаться и спросить, во сколько мы заедем. Надеюсь, у неё не плохие новости о наших друзьях. Ничего, узнаю всё завтра.

— Как же здорово хоть на денёк вырваться из штаба, — Эрин не торопилась вернуться в машину. Здесь такой красивый парк, можно было бы и задержаться, но слишком суетно. Медсёстры, больные, солдаты. Есть у меня одна идея, где мы можем спокойно побыть вдвоём.

— Интересно, что в той коробке, которую тебе отдала Чарли?

— Всё тебе скажи, — усмехнулась Рени. — Сам увидишь завтра.

Зная, как болезненно она относится к своей внешности, могу предположить, что там всякие штучки вроде духов и помады.

— По-моему, ты свернул не туда, — Эрин чуть нахмурилась, что-то вспоминая. — Точно, мы должны были свернуть чуть дальше. Там ещё такое здоровенное дерево было.

— Кажется, кто-то не хотел слишком быстро возвращаться к надоевшим бумагам.

По пути в госпиталь я заметил в стороне от основной дороги небольшой пруд. Он чем-то напомнил мне тот, в котором мы с Вильгельмом частенько купались в детстве, когда приезжали к бабушке. Деревянные мостки, несколько плакучих ив и густые заросли камыша — всё это навевало умиротворение.

— Здесь правда красиво, — Рени присела, попробовав рукой воду. — Но купаться пожалуй ещё рано.

— Значит, просто поваляемся, — я опустился на траву. — Иди сюда.

— Э-эм, не думаю, что это хорошая идея. Кто знает, сколько в этой траве клещей?

— Никогда об этом не задумывался.

Вильгельм раньше шутил, мол где я встречу девушку, которая будет с таким же увлечением читать всё, что попадётся под руку, но Рени, пожалуй, переплюнула меня в этом.

— Тебя послушать, так всё опасно. Нельзя пить воду в ней микробы, мыши переносчики заразы. Теперь вот клещи, — я решил её немного подразнить. — Не надоело всего бояться?

— Вот знаешь, ни разу не смешно, если тебя цапнет такая тварь. Они переносят такую болячку, после которой мозги на всю жизнь останутся набекрень, — Эрин осторожно присела рядом.

— Откуда ты всё это знаешь?

Я бы понял, если бы она собиралась поступать в медицинский институт, но представить школьницу, запоем читающую серьёзные научные труды, как-то сложновато. В её глазах тенью мелькнуло смятение, словно я задел неприятную тему.

— Когда умерла мама и бабушка, я делала всё возможное, чтобы отец поменьше обращал на меня внимание, — медленно, нехотя всё же ответила она. — Вот и читала всё, что было в семейной библиотеке. В том числе медицинские книги, оставленные дядей.

— Прости, — первый раз вижу, чтобы человек так неохотно рассказывал о себе.

Невольно вспомнились те загадочные, непонятные стихи. В конце концов у всех есть свои личные тайны, и если Эрин хочет забыть о своём прошлом, это её право, но я должен узнать одну вещь.

— Он тебя… обижал?

Домашнее насилие зачастую встречается даже в тех семьях, которые с виду кажутся благополучными. Грета сбежала из дома едва ей стукнуло семнадцать, предпочитая жить в крошечной комнате над баром, чем с отцом, который периодически напивался и поднимал на неё руку.

— Нет, ничего