Гибель титана - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Третий и четвёртый выстрелы прошли мимо… Но… Не впустую. Одна из вспышек ударила в соседний тяжёлый крейсер, перерезав его по диагонали. От удара огненный клин прошёл от носа к средней палубе, и корабль начал ломаться, как хрупкий куб, рассыпаясь искрами и кусками обшивки. Второй снаряд попал в корабль поддержки, сорвав почти всю верхнюю палубу, вместе с антеннами, прожекторами и рубкой навигации. Капитан линейного крейсера, еле держась на ногах, пытался приподняться, но кровь текла из надбровья, руки дрожали, глаза стекленели. Он смотрел на экраны, где только что горела жизнь… и теперь – горел металл, огонь и разлетающиеся тела. Он успел подумать только одно:

– Это не корабль… это каратель…

А потом мостик вздрогнул, одна из балок обрушилась, тишина захлопнулась, как крышка гроба.

………

Капитан очнулся рывком. Воздух был густой, едкий, насыщенный запахом озона, горелого пластика и крови. Свет мигал, голограммы погасли, в отсеке стоял едва слышный звон, как будто сама сталь корабля гудела от боли. Он попытался встать, но тело не слушалось – руки дрожали, левая нога подкашивалась. На виске и на лбу пульсировали болью раскрытые раны, а текущая из них кровь струилась по щеке, и заливала глаз, мешая сфокусироваться.

Он упёрся дрожащими руками в опрокинутую панель, и всё же поднялся. Ранее идеальный мостик сейчас больше напоминал поле боя. Несколько кресел были оторваны, упавшие с потолка балки пробили панель пола, из одного уголка вытекала вязкая техническая жидкость, переливаясь в тусклом аварийном свете. Прямо перед ним, в раздавленном кресле, лежало бездыханное тело старшего инженера. Ну, что же… Ему повезло. Он умер практически мгновенно. Ведь его голова была вывернута под неестественным углом. Двое рабов-операторов оказались буквально сплющены под тяжёлой балкой, и рука одного из них всё ещё сжимала манипулятор тактической карты. Капитан взялся за перила, огляделся – живы были лишь трое офицеров, и те в разной степени потрясения и ранения. Кто-то истекал кровью, кто-то безумно смотрел в разбитый монитор, кто-то пытался заново перезапустить сенсоры, ругаясь сквозь слёзы.

А вот священник, вечно гордый, напыщенный, надменный, сейчас сидел в углу, прислонившись к стенке. Его роскошная мантия была в копоти и пыли, губы дрожали, и он тихо выл, как сломанная зверушка. Иногда судорожно шептал молитвы, иногда просто закрывал лицо руками и раскачивался взад-вперёд. Всё его божественное величие испарилось вместе с бронёй их линейного крейсера.

– Вставайте… Все, кто ещё жив… – Прохрипел капитан, его голос был тихим, и искажённым от боли и пыли, – Работать! Мы ещё живы… Пока…

Их корабль был тяжело ранен, но всё ещё дышал – мерцающие экраны оживали, аварийное питание включалось частями, разбитые системы снова пытались дышать. Один из офицеров наконец смог пробить экстренную связь по внутреннему каналу, и в динамиках послышались голоса.

– Отсек двадцать первый – утечка атмосферы, пробитие в трёх точках! Мы герметизируем вручную!

– Медблок разрушен, принимаем раненых в технических ангарах! Повторяю – медблок уничтожен!

– Реакторы стабильны… пока… но подача хладагента к контурам охлаждения нарушена. Температура растёт!

– Сектора G и L потеряны. Мы… мы теряем людей…

И вдруг – щёлчок. А затем – короткий, обрывистый доклад, от главного старшины охраны, едва различимый на фоне треска связи:

– Капитан… у нас чужие на борту… – Его голос, обычно твёрдый и чёткий, сейчас прорезали панические нотки. – Я повторяю, чужие… десант… фиксирую несколько групп… Они прорвали ангар “Альфа”… Уже… уже… шшш… теряем контроль…

Связь оборвалась. На мостике наступила гробовая тишина, нарушаемая только треском коротящих между собой оборванных проводов и стоном одного из раненых офицеров. Капитан сжал перила до боли, его ободранные пальцы вцепились в холодный металл, глаза затуманились – не от страха, от ярости. Он понимал… Этим неизвестным кораблем управлял тот, кто был не только сильнее, он и умнее. Он не просто сломал им хребет выстрелами орудий своего главного калибра. Сейчас он запустил свои клыки внутрь… Запустил абордажников, чтобы дожрать живое, разрушить всё, что осталось.

Он оглядел команду. Выжившие офицеры смотрели на него, ожидая приказа, один с трудом сдерживал в глазах слёзы… Другой, старательно задирал подбородок, хотя с раной в плече это было не так-то уж и легко сделать… Третий – вообще едва держался на ногах…

– Координация по палубам. – Чётко произнёс капитан, сплюнув ставшую вязкой от его собственной крови слюну. – Все, кто может держать оружие – в коридоры. Всё, что может герметизировать – на пробоины. Если кто-то из вас решит сдаться – стреляйте ему в затылок. Это уже не война. Это охота. Но мы ещё можем стать для врага очень трудной добычей.

Он поднял глаза на мигающий, разбитый тактический экран, на котором всё ещё мерцал силуэт того чужого корабля – угрюмый, молчаливый колосс, от которого всё ещё отделялись тени новых москитов и, возможно, даже десантных капсул.

– Покажем им, как умирают дети Империи… – Прошептал он. И мостик снова наполнился движением. Трескучим, раненым, ожесточённым. Корабль жил. А пока он жил —мог сопротивляться.

Сам же капитан, держась за перила, медленно поднялся во весь рост, его пальцы побелели от напряжения, лицо было залито кровью, но голос, пусть и хриплый, вновь стал стальным:

– Связь! Где у нас ещё остались свободные отсеки? Кто жив? Кто может сражаться?!

Один из выживших техников, молодой, но уже сгорбленный жизнью раб, с треснутым экраном импланта над левым глазом, быстро проверял связь в полуручном режиме, шептал мантры системы, искал живых по каналам старых межотсековых проводок. Вспышка энергии пробежала по панели – возвращалась резервная подача энергии. Экраны оживали один за другим, мерцали, трещали, но давали картинку.

И тут начался настоящий ад. На главном экране появилось изображение боевого коридора 7B. Там, где находились их охранные секции и внутренний заслон, уже вовсю шла битва. Только… Не та, к которой они привыкли. Так как в кадре можно было увидеть, как трое охранников, вооружённые автоматическими крупнокалиберными винтовками, стреляли на поражение. Их огонь засвечивал сенсоры, вспышки били в цель, но та – не падала. Это была достаточно высокая фигура, никому не знакомых очертаний, облачённая в чёрный тяжело бронированный корпус с белыми контурными полосами. У этого монстра, который мог быть только штурмовым дроидом, имелось четыре мощных опорных конечности, и четыре верхних, две из которых держали средние плазменные пушки, а две другие – манипулировали интерфейсами прямо в воздухе, явно взламывая доступы. И всё это время вокруг него мерцало сияние силовой защиты, в которой и вязли все выстрелы обороняющихся.

Один из напавших на