Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

Отряд появился из тени, словно вынырнул из мрака, и бойцы несли что-то тяжёлое, замотанное в плотные тёмные ткани.

Владимир Ланский слегка улыбнулся и, бросив взгляд на Людвига и Любовь, сказал тихо, почти шутливо:

– Не пугайтесь слишком сильно.

Глава 8

Людвиг Булавкин и Любовь Синявина переглянулись, не в силах скрыть изумления. Когда их притащили сюда пару часов назад, боевые части Потанина ещё возились с каким-то Подопытным. Так неужели весь этот шум связан именно с его поимкой? Любопытство щекотало обоим нервы – что за жуткие эксперименты могли ставить здесь, если даже военные выглядели настороженными?

Но уже через миг их потрясло по-настоящему. По коридору протащили клетку – многослойную, из толстой стали, с армирующими пластинами. Клетка скрежетала по полу, оставляя царапины на камне, и звенела звеньями, словно сама сопротивлялась содержимому. Внутри сидел серый… человек.

Серое тело было испещрено отверстиями от пуль, но крови не было – кожа словно смыкалась сама по себе, зарастая, как глина, вдавленная пальцами. Казалось, мышцы подчинялись чужой, нечеловеческой воле и сами затягивали пробоины в тот миг, как только металл входил в плоть.

Для обычного человека такое было немыслимо – тело не подчиняется разуму до такой степени.

Руки и ноги серой фигуры стягивали массивные цепи. Их звенья поблёскивали матовым блеском, а на некоторых местах металл был деформирован, как будто их пытались разорвать голыми руками.

Людвиг почувствовал, как спина покрылась холодным потом. Звук, который он слышал прошлой ночью, металлический вой и грохот, будто что-то ломало железо… выходит, это был именно он?

И тут же в памяти всплыл изувеченный труп пропавшего – или, точнее, останки, которые нашли утром. Мясо словно вырвано зубами, на костях – следы человеческих укусов. Ему стало дурно. Вчера он не поверил, когда люди уверяли, что это сделал человек. Человек, который жрал плоть как зверь. Но теперь сомнений не осталось.

Отвращение и ужас сжали желудок, будто сдавили его холодной ладонью. Воздух перед глазами заколыхался, и Людвиг согнулся, с трудом удерживая рвотные спазмы.

В животе у него не было ни крошки, и наружу вырвалось лишь кислое месиво желудочного сока, бледно-зелёная желчь. Глаза заслезились, в носу запершило от едкого запаха.

А Владимир Ланский, стоявший чуть поодаль, лишь наблюдал за ним с интересом. Его взгляд не выражал ни сострадания, ни брезгливости – только холодное, цепкое любопытство, как у анатома, разглядывающего редкий экспонат.

Учитель бы сказал, что тут запахло формалином и старыми больницами. Воздух был сухой, как будто его прогоняли сквозь фильтры, и всё равно в нём чувствовался какой-то металлический привкус крови, будто ржавчина на языке. Скрежет цепей и звон тяжёлых замков напоминал о том, что за решёткой сидит вовсе не человек, а что-то иное – серая, жуткая фигура, больше похожая на оживший кошмар.

– Похоже, у тебя есть некоторое понимание этого существа. Ты тоже видел, как он обедает трупом? – с нарочитым спокойствием спросил Владимир Ланский, прищурившись, словно проверял собеседников на прочность.

Любовь Синявина сжала губы в тонкую линию, и по её лицу пробежала дрожь, едва заметная, но выдающая всю внутреннюю борьбу. Голос прозвучал хрипло, будто слова приходилось вытаскивать через сопротивление собственного горла:

– Что это за существо?

– Раз уж мы называем его "Подопытный", то, само собой, это объект для "Опытов", – лениво пояснил Владимир Ланский, словно говорил о стеклянной банке с мышами. – Но не путайте, это создание не имеет ничего общего с нашим Консорциумом Потанина. Оно и ему подобные – плод эпохи, что была до Катаклизма. Мы сами недавно узнали об их существовании.

От этих слов мороз пробежал по коже.

– Его создали до Катаклизма? – Синявина едва не рассмеялась от абсурдности этой мысли, но в её смехе прозвучало больше ужаса, чем недоверия. – Сколько лет прошло? Могут ли они жить так долго? Стой… ты сказал "ему подобные"….

В этот миг она резко оглянулась – и только тогда заметила: вокруг нет ни одного из других серых. Пустота площадки внезапно стала гнетущей, словно небо само прижимались ближе.

Владимир Ланский тем временем рассматривал заключённого так, будто тот был не чудовищем, а интересным экспонатом в музее. Взгляд его блестел холодным любопытством:

– Судя по всему, они недавно сбежали из какой-то исследовательской лаборатории. И даже мне интересно, как им удалось протянуть столько лет. Все они – в сущности, живые образцы.

У Людвига Булавкина внутри всё сжалось. Его желудок выворачивало, и он снова ощутил тот едкий запах собственной рвоты – кислый, горький, почти обжигающий ноздри. "Живые образцы"… так мог сказать только тот, кто привык рассматривать людей, как вещи. Даже если этот серый и не был человеком, сама мысль о таком отношении поднимала тошноту к горлу.

И тут Синявину осенило. Зачем Консорциум Потанина притащился в уральские горы с целыми эшелонами техники, с генераторами, буровыми установками, сотнями рабочих? Они искали не руду, не нефть и даже не старые бункеры. Они вырывали из каменной гробницы лабораторию, где этих чудовищ держали взаперти, словно ядовитых змей в стеклянных банках.

И если на поверхности оказался хотя бы один – значит, за стенами подземелий их было больше. Гораздо больше. Вот почему солдаты Потанина не стали геройствовать при первом контакте – они сразу запросили помощь. Страх был прост и понятен: серые могли расползтись по округе, как крысы.

– Сколько подопытных вы встретили? И сколько своих потеряли, пока этого взяли? – голос Владимира Ланского был ровным, но в нём слышалась настойчивость хирурга, которому нужна точная цифра крови и костей.

– Только этот, – отозвался офицер, хрипловатый от усталости. – Мы подняли пять взводов... трое погибли, ещё тринадцать ранены.

Владимир Ланский слегка качнул головой, будто эти цифры показались ему чем-то будничным, как если бы речь шла о списании оборудования со склада.

– Достаточно захватить одного из этих подопытных. В будущем, если столкнетесь с ними, неважно – живыми или мертвыми. Уничтожайте всех без раздумий. Не нужно множить число жертв с нашей стороны.

– Так точно, – коротко отчеканил офицер боевых войск консорциума, его голос прозвучал глухо, будто через железо каски.

Любовь Синявина и Людвиг Булавкин видели воочию: существо в клетке вовсе не было мертвым. Его грудная клетка тяжело и неравномерно поднималась и опускалась, воздух с хрипом рвался сквозь