Главная проблема ректора космической академии - Алиса Линд

непременно стереть это послание с двери. Боже, другие курсанты любовались им все это время! Ускоряю шаг, почти выбегаю из-за угла и сталкиваюсь со знакомой курсанткой — Шайлой Маркин. Я тут не заводила друзей, чтобы ни дай бог не засыпаться, но с ней, на удивление, общаться было приятно.

— Мята! — она распахивает объятия. — Ты в порядке? Тут про тебя такое говорят!

Я напрягаюсь до кончиков ногтей. Ну нет. Не мог Селварис распространить слух, что я полукровка!

22.

— О чём это? — спрашиваю я осторожно, сдерживая порыв рвануть к своей каюте.

— Как это «о чём»? — Шайла вскидывает брови, с видом «ну очевидно же!». — Тут ходят слухи, что из-за тебя отчислили четверых! Четверых, Мята! Говорят, ты их заложила. Иридию Шаргат, Илайю Саркан и ещё двух девчонок.

Я напрягаюсь. Я и не знала, что их отчислили. Внутри разливается волна тепла и тревоги — думаю, не обошлось без вмешательства ректора, Таррел их отчислил. Плохо, что это связывают со мной. А я в жизни ни разу не ябедничала и не жаловалась. Проходила сквозь все дерьмо стиснув зубы. А тут… Досада берет!

— Я никого не закладывала! — чеканю я. — Они были замешаны в контрабанде каких-то чипов. Илайя засыпалась и, похоже, за компанию утянула остальных.

Умалчиваю о том, что Иридия с двумя подружками наваляли мне в подсобке. К тому же я не знаю, те ли две ксорианки отправились вслед за ней на Ксор.

— Правда? — Шайла прищуривается. — А ты там каким боком? Тебя неделю почти не было! Все уверены, что тебя держали в изоляторе.

Я рассказываю Шайле о том, что Илайя пыталась свалить свой проступок на меня, поэтому мне пришлось долго и упорно давать объяснения.

— Я тут ни при чём, — заканчиваю разговор, подавляя раздражение.

— Слушай. — Она качает головой, будто не слышит меня. — Тогда следующий вопрос. Правду говорят, что ректор Крейт положил на тебя глаз?

Я замираю и уставляюсь на неё.

— Что? Нет! Что за глупости? — отмахиваюсь, но уши начинают гореть.

— Ну, не знаю, — Шайла пожимает плечами. — Просто так спросила. Вы ведь тесно общались в изоляторе? Он обычно ведет допросы курсантов.

— Пфф! Допросы! — фыркаю. — Скажешь тоже! Вообще-то этим командор Селварис занимается. Командора Крейта я видела за это время один лишь раз. В доках, когда он вызвал меня на разбирательство.

Вру безбожно. Стыдно делается. Я не должна так делать. Хорошие, какой учила меня быть мама, так не поступают.

Шайла растягивает губы в лукавой улыбке.

— Ладно-ладно. Я тебя поняла, Мята. Я рада, что ты вернулась, — она по-дружески касается моего плеча и добавляет: — Ну ты это… осторожней будь, ладно?

— Конечно, — говорю я буднично, а внутри все переворачивается. И от собственного вранья, и от мысли о том, что раскроется моя связь с ректором. Тогда ни одна моя оценка не будет иметь значение. Все будет опошлено этим служебным романом. Не говоря уже о санкциях, которые должны быть наложены в таком случае.

Шайла машет рукой на прощание и наконец уходит. Я подхожу к своей каюте и уже издалека замечаю, что на двери больше нет той отвратительной надписи, которую оставила Иридия. Кто-то её стёр. Это радует, но и вызывает тревогу, хотя я не могу понять, что именно меня пугает в том, что кто-то отмыл мою дверь.

Наконец-то я дома! Устало падаю на койку. Вроде бы ничего сложного — я лишь проехала на лифте и дошла до каюты, а чувствую себя вымотанной. Усилием воли заставляю себя раздеться, забираюсь в паровую кабину и, едва не вырубившись прямо там, укладываюсь спать.

Наутро просыпаюсь бодрой. Внутри приятное предвкушение занятий. Я соскучилась по лекциям. Хотя где-то глубоко возится тревога, что придется много наверстывать.

Завтракаю в столовой как всегда одна, хотя то и дело ловлю на себе взгляды курсантов. Кто-то поглядывает презрительно, кто-то с опаской. Вздыхаю, понимая, что славу стукачки теперь с меня ничто не смоет. Не подходить же к каждому с оправданиями, да и кто поверит? Пока я была на уровне А6, Селварис или Крейт провели расследование по тем чипам и покарали причастных. Я вообще ни при чем. Только теперь это неважно. Тем более, их отчисление выглядит и вовсе как мелочное сведение счетов.

После завтрака начинаются пары. Первая — по Истории войн и дипломатии. Горячо любимый, но, наверное, самый тяжелый для меня предмет. Из-за гибели отца мне неизменно больно слушать о войнах с Жуками, которые происходят уже не одно столетие. Гуманоидным расам удается теснить эту падаль, но они неизменно приходят вновь и вновь.

Преподаватель капитан Зорнел Феракс вообще не обращает на мое появление никакого внимания. Тут я спокойна. Догнать отставание по Истории войн и дипломатии будет легко — прочитать несколько параграфов.

Следом идет пара по Энергетическим системам. На ней отставание чувствуется. Пока меня не было, прошли новый тип двигателя, и сегодня практика по расчетам мощности для разных кораблей для маневрирования и входа в гиперпространство. Успокаиваю себя усилием воли, что легко это наверстаю.

После обеда наступает третья пара — Боевые искусства и тактическая подготовка. По этому предмету я всегда училась на четыре, капитан Каспер Водрайк лишь скептически качает головой, когда мы разбиваемся на пары в спарринге. Партнерша Талия Фернесс успешно уделывает меня. Не с моей комплекцией всерьез тягаться с ксорианками.

Наконец последняя на сегодня пара по астронавигации. Один из моих любимых предметов. Капитан Зейвил Хоррокс учит нас, как прокладывать курс в космосе и гиперпространстве, как расшифровывать показания бортовых приборов, строить маневры вхождения в атмосферу или выхода на орбиту. Главное — знание этого предмета дает возможность стать пилотом! Если повезет — первым!

Но ведет его не самый приятный преподаватель. Капитан Хоррокс создает впечатление жесткого принципиального типа, для которого важнее не знания курсантов, а цифры в табеле успеваемости. Но, чего не отнять — рассказывает отлично и объясняет на совесть.

Сегодняшний материал плохо мне дается, потому что это продолжение прошлой темы, которую я не слушала. За время отсутствия я сильно отстала, пропустила пять занятий, и после пары капитан Хоррокс подзывает меня к себе. Он так и сидит за столом аудитории, небрежно листая журнал успеваемости на планшете-коммуникаторе.

Он, как и все ксорианцы, высокий, широкоплечий, статный. Но у него суровое холодное лицо, и