Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

— Если, ваша милость, соизволит отойти в сторону, то, думаю, наша привлекательность поднимется, — Первыш не блеял перед ключником. — Ваше присутствие наводит на мысль, будто здесь продают краденое.

Ключник смерил Первыша недобрым взглядом. Старший рос не повёл бровью, и Лев восхитился его выдержкой. С немалой поблажкой, ведь Первыш в Соборе останется ещё на пару недель. Вряд ли ключник успеет ему нагадить чем-либо.

Сам Каспар понимал это и потому лишь оскалился:

— Нередко выпускники вашей мастерской становятся проходимцами. — Каспар обратился на Матфея: — Учти, парень, «мусорщики» никому не нужны. Ни богатых покровителей, ни уважения в народе.

— Тем лучше, ваша милость, — Матфей скрестил руки на груди по примеру Первыша. — Не перед кем кланяться и лебезить.

Ключник, как и Лев, не ожидали от неопрятного роса подобного тона. Только Первыш одобряюще усмехнулся.

— Вижу, фанатиков ничем не исправить. У цеха трубочистов больше привилегий, — с холодной злостью сказал ключник. — Им даже доверяют встречать особых гостей.

— Особых? — вырвалось у Льва. — Кто именно?

— Поживей отправляйся на станцию и сам разузнай!

Насторожился Лев не на шутку. Хорошо хоть Пимен вызвался проводить его до станции. У него накопились дела к Остапу.

По пути за стену им пришлось пройти ярмарку насквозь. Ярко украшенная, она только набирала свою взбалмошность и гудение. Уже открывались бочки с медовухой, вокруг которых толпились ранние гости. Для тех, кто приехал с серьёзными намерениями и баснословными контрактами, Проша разожгла огромный латунный самовар со сбитнем. Лев и Пимен дружно сглотнули слюну, заглядевшись на гору пряников на её столе. Однако дородная стряпуха отмахнулась от них полотенцем:

— Не по вашу честь я два дня убивалась над ними… Ладно-ладно! — сжалилась Проша и обратилась ко Льву. — Если после игры будешь на ногах, зайди на кухню. Дам пряников на вашу банду.

Пимен повеселел, а Лев в очередной раз убедился во мнении большинства жителей Собора: если трубочист самостоятельно выберется из-под купола, то это будет сродни победе.

«Что ж, сам виноват, — корил себя трубочист. — Поддался чувствам».

Лев успокаивался ложью, в которой он вызвал Аскольда на поединок из благородных побуждений. От желания защитить вьюнов от позорного поражения. Однако правда в том, что, если бы вьюны просто сдались, об их унижении забыли бы через неделю. О трубочисте, посмевшем вызвать на бой наследника Великого рода, будут судачить не один год.

«Месть».

И ничто иное Льва тогда не двигало. Он жаждал отомстить Аскольду и ему подобным за всё, что они вытворяли с ним и вьюнами. Возомнил, будто вооружённый могущественным блюсом сразит кого угодно. Позабыл или пренебрёг тем, что янтарь не создан для насилия. Глубокая трещина, уродующая прекрасное творение, служит тому доказательством.

Теперь Лев, как и многие, понимал, что Аскольд обязан не просто победить, а также растоптать выскочку, дабы остальным не повадно было. Заодно устроит весёлое представление, завершающее летнюю ярмарку.

Проходя сейчас по цветастому шумному городку, Лев неожиданно заметил тёмную сторону праздника. Раздражительные старшегодки суетились у своих проектов. Шёпотом они проклинали что угодно: погоду, мастеров, прадеда, от которого унаследовали короткие пальцы. В одной из палаток стайка девочек успокаивала рыдающую подружку. Видимо, перегонный аппарат, который стоял рядом, изначально не предназначался для изготовления в фабричных масштабах пены для ванной. И теперь палатка утопала в воздушной белой массе. Это дополнительно предавало ярмарке особое настроение, но явно не то, на которое рассчитывала девочка-волхв.

— Прожить пять лет в Соборе и свихнуться под конец, — посетовал Сорока, когда они покинули пределы ярмарки. — Если меня не прикончат на последнем годе обучения, то непременно сам свалю, пока в здравом уме.

Лев горько усмехнулся, глядя на забинтованную руку вьюна.

— Пустяки, — отмахнулся Пимен. — Твоя подруга замечательно подлатала меня. Такие лекари в Сточных водах ценились бы и с такой мелкой сошкой, как я, возиться бы не стали… Ну чего уныл? Ты единственный не спросил меня о том, в какую пакость я наступил.

— Это был Аскольд?

— Командовал ли он теми богатенькими упырями, которые столкнули меня с лестницы? Хм, кто знает. Лично он не марается незаконными играми. И если честно, в том змеином выводке, куда я сунулся, есть более мерзкие особы. Так что, если выиграешь сегодня бой, утрёшь им всем нос.

Лев не разобрал, шутит ли Сорока. Вьюн оборвал тему и указал здоровой рукой на стену.

— Гляди-ка!

В стене поодаль от главных врат открылся железнодорожный въезд. Пара подмастерьев на дрезине ввезла груз. Ветер стянул с него полог, и солнце отразилось от медного силуэта.

— Старец Могута всё же явился на твой поединок, — обрадовал Пимен своего капитана.

В стыдных мечтах Лев надеялся, что судью не успеют довезти и финал отменят.

— Сбрендил, медноголовый?! — разнеслась хриплая ругань.

Привратник тростью бил по голове невиданного Львом автоматона.

Необычный механизм вёл себя странно: кружился на месте, вытягивал и втягивал длинную шею и тыкал невпопад головой с «антенной».

Репей резвился вокруг устройства. Своим лаем он скорее подзадоривал автоматон, чем старался обругать его.

— Злющее чудище, — сказал Пимен и шагнул за спину Льву.

— Вам помочь? — трубочист обратился к привратнику, когда они подошли ближе.

Тот ругнулся и опёрся на трость. После ранения с ней он не расставался.

— Бесовская машина ни с того ни с сего сошла с ума! Сырая разработка. Должна вроде как чуять малейшее колебание пространства. Таким способом Глава Бор думает находить спрятанные устройства. Хочет ловить воров, а может, и мятежников… Во чего творит!

Автоматон рывком вперил свою антенну прямо в проходящих подростков.

— Эй, он чуть Льву грудь