Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

— Боюсь, мои капризы долго терпеть не будут. Не вечно же мне сидеть на Трезубце и морозить усест.

Баба Яра закатила глаза и захохотала:

— Ты непрестанно повторяешь, словно это произойдёт уже скоро.

— Много чего происходит на пути к этому краю, — Кагорте схватила бутыль и встала. — Благодарю за выпивку. Хлебну как-нибудь за твоё здравие, подруга.

Хозяйка пошла напролом через кусты малины. Баба Яра задумчиво смотрела ей вслед. Когда Лев осмелился глянуть в ту же сторону, то в тени деревьев не было ни души.

Пели птички, глухо гулял по лесочку шум с трактира. Вскрытый свёрток благоухал сдобой, и мальчишечий желудок требовательно завыл.

— Ты же с завтрака ничего не ел! — опомнилась бабушка.

Она отбросила мрачные думы и достала на стол снедь. Лев уплетал пироги с позабытым аппетитом и запивал квасом, который, кто бы что ни утверждал, приятно пощипывал язык. Баба Яра не сводила с него взгляда и молча улыбалась своим мыслям.

— Гляди-ка, кто спряталась! — поразилась бабушка.

В пышном бурьяне притаилось многоногое корыто — любимая подмога по дому у Бабы Яры.

— Целёхонькая после стольких лет. Фока и вправду хороший зодчий.

Старушка погрузилась в воспоминания о своём муже. Наверное, всё вокруг напоминало ей о молодости, где была и радость, и горе.

— Бегает ли она ещё… Покажешь, милый, чему научился?

Лев вытер жирные пальцы о штанину, словно они помешают ему накладывать чары. Под рубашкой он едва раскрыл мешочек с янтарем, крошечного касания с ним вполне хватало для приказа. Прищур глаз помогал нацелиться на затаившееся в засаде корыто.

Мальчик враз постарался выделить нужные ему чувства. Жажду похвалы от Бабы Яры и боязнь неудачи не так легко получилось отсеять. Чувства и воля слой за слоем накладывались в приказ корыту ожить, однако в ответственную секунду в голове Льва будто всё размылось. Тяжким комом ожидание вечера мешало ясности ума.

— Ничего, милый, — успокоила его Баба Яра. — В дни моей молодости чары слагались сложнее. Спустя годы общество пришло к выводу, что облегчение в накладывании приказов пойдёт на благо прогрессу. И это правильно, но Фоке чужды были упрощения даже в мытье полов.

Лев настроился на вторую попытку, под успокаивающий голос старушки. Её присутствие походило на лучи ласкового солнца среди хмурых облаков.

— Вытаскивай чувства из себя, как шерстяные нити из разноцветного клубка. А потом подвяжи их лентой желания. Вот-вот правильные чувства, чуток намерений, и тогда чары будут загляденье.

Янтарь кольнул палец мальчика — импульс проскочил между ним и «сердцем» старого автоматона. Корыто вяло расправило ноги. Баба Яра прохлопала удивительному результату. Кто знает, сколько корыто провело здесь без смены сервомасла. Фока Строитель в самом деле был великим зодчим.

— Здорово, — улыбнулась Баба Яра.

Автоматон, превозмогая ржавчину и старость, перебрался к ногам трубочиста и тот наградил её бодрым похлопыванием. Если подумать, то меньше года назад Лев едва не падал в обморок, завидев самоходное корыто.

Собрав крошки из свёртка, мальчик почувствовал, как потяжелели веки.

— Выглядишь усталым, милый, — посочувствовала бабушка.

— Выдался трудный месяц. Сегодня вечером станет полегче, — сказал Лев, не желая обременять старушку своими невзгодами.

Баба Яра достала из сумки излюбленную свирель:

— После вкусного обеда наступает время доброй музыки.

Старушка покатала меж ладонями дудку, разминая пальцы, и без лишних слов заиграла.

Мелодия Бабы Яры вплелась в шум листвы и песни птиц. Здесь, в лесочке, она не была чуждой, как гомон из трактира или же музыка приезжих артистов. Возможно, именно тут она родилась и сопровождала посиделки троицы основателей Собора.

Лев сперва боялся пошевелиться и тем самым сбить мелодию бабушки. Она играла с закрытыми глазами, и на их краешке заблестела капля. Мальчик отвёл взгляд и положил голову на локоть. Баба Яра всё играла и играла, словно доказывая что-то тем, кто может услышать. И это был точно не Лев.

Кагорте из высокой башни? Или же Фоке из безмолвных мест?

Трубочист не заметил, как оказался на холме с сияющим деревом, где он не бывал так давно.

С первыми успехами на уроках Киноварного Лев перестал бродить по ночам. По словам Поверенного, только создатели янтаря знают, что камню под силу сделать с неподготовленным владельцем. Выжечь мозг, покорить волю, внедрить опасные мысли. Лев предпочёл не выяснять и потому научился отгораживаться в своих сновидениях.

Сегодня же накопленная усталость и тревога подобно полноводной реке прорвали дамбу в разуме мальчика.

Женщина, похожая на Софью Лукину, металась по кромке тумана. Её волнение вкупе с изменившейся атмосферой обеспокоили Льва. Сияние дерева поутихло, вечно безоблачное небо затянул сероватый драп.

Женщина остановилась, заметив гостя.

— Ветер поднимается!

Хоть Лев был далеко от неё, взволнованный голос прозвучал над его ухом. Он прочувствовал всю гамму эмоций женщины. Страх, но также предвкушение.

Вне холма ветер гонял туман, оголяя на миг мутные очертания. Воображение Льва невольно дорисовывало разрушенные дома и жутких существ.

— Береги себя, — предостерегла женщина. — Ветер перемен способен сломать тысячелетнее дерево.

Лев вспомнил, что недавно о буре упоминала Кагорта.

— Уберечься от чего?! — воскликнул он. — Что должно скоро произойти?!

Даже с такого расстояния заметно, как опустились плечи женщины.

— Мне не ведомо, ведь я заперта в камне, — обречённо глас словно пронзил Льва. — Я лишь знаю, что музыка закончилась.

Лев оторвал голову от стола. За ним потянулась слюна, и мальчик поспешно вытер лицо. Полусонный,