Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

документы к императрице Андрей Иванович не спешил. Государыня купалась в радости своих подданных, что не померла, что, якобы ей стало лучше, кризис миновал. Чуть позже предстоит расстроить императрицу.

А пока…

Карета главы Тайного приказа ехала через центральные улицы все больше разрастающегося Петербурга. Копыта четверки лошадей стучали по мощенным булыжникам своими подковами, колеса то и дело заставляли карету подпрыгивать. Но мягкая подушка под седалищем делала поездку вполне комфортной. Да и ничего сегодня не должно испортить настроение Андрею Ивановичу.

Экипаж остановился. Ушаков вышел из кареты, направился в ту половину дома, которую арендовал саксонский посол Мориц Линар.

Андрей Иванович негодовал от того, как опозорил себя саксонец. Ведь огромные планы были у главы Тайной канцелярии на плотное сотрудничество с иностранными державами. Но саксонец оказывался нужен не столько Ушакову, сколько его союзнику. Нужно было закреплять такой союз двух могущественных чиновников империи. Вот этим и собирался заняться Ушаков.

Так уже повелось, что даже во внутренних делах Российской империи нужно оглядываться на мнение европейских держав. Прежде всего, на то, что могут сказать в Австрии, когда узнают о смене власти в России. Если не будет признания новой власти иными державами, то могут быть забыты все союзы и договоры. Тогда и войны начнутся и другие проблемы в политике. Но не только это привело Андрея Ивановича в дом к саксонскому послу.

— Господин Ушаков, вы вот так, среди белого дня, приехали ко мне? Как это в русской традиции… отобъедайтье! — на немецком языке, при этом коверкая русские слова, Ушакова встречал Мориц Линар.

Андрей Иванович молчал, не скрывая своего гнева. Он строго, как учитель на нерадивого ученика, смотрел на саксонского посла.

— Ах, вы по поводу случая в ресторации? — догадался саксонец. — Так пустое! С кем не бывает. Девицы в моей постели? Ну все же грешны!

— Пустое? — на немецком языке отвечал Ушаков. — Вот вам мой совет! Под любым предлогом лишь только пришлите поздравительное письмо государыне о её выздоровлении, уезжайте в Саксонию, в Вену, или в Варшаву. Или вы отъедете туда с позором.

Мориц Линар, как стоял возле стула в гостиной, так и рухнул на неустойчивый предмет мебели. И чуть было и вовсе не завалился на пол.

Ушакову в какой-то момент даже стало жалко саксонца. Вот Волынского буквально час назад так не жалел, как этого, вдруг потерявшего все жизненные силы, немца. Дурак Линар. Проиграл все свои партии в чистую.

— Но я не знаю, как так получилось. Что такого, что я был в ресторации? Многие туда ходят. И девицы продажные там есть… — недоумённо бормотал Линар, когда Ушаков, являя собой хозяина положения, удобно размещался на кресле.

— Мой друг, вы же должны понимать, что одно дело, когда, пусть многие но тайно посещают легкодоступных девиц. Я сам знаю о тех господах, что стремятся развлечься в ресторациях. Но о них мне становится известно не из публичного пространства, не с улиц Петербурга. А еще они не избивают девиц. Вы же, немец, и уже поэтому за ту дрянную девку, которую вы сперва… — Ушаков замялся, выдумывая приличные формулировки. — … помяли, а после били. За нее многие могут заступиться.

— Не бил я никого. И вообще это какое-то недоразумение, меня подставили, — спешил оправдаться саксонец.

Но Ушаков в подобных словах видел только лишь слабость и трусость.

На самом деле, вопрос с девицами пришёлся куда как кстати и самому Ушакову, и в целом политике Российской империи. Андрей Иванович тоже, было дело, подумал, что Линара подставили. Но всё выглядело вполне логичным.

Ему отказала жена Норова… Вот и причина, почему нужно было это поражение покрыть сомнительными связями с другими женщинами. Отсюда, скорее всего, и агрессия.

Между прочим, жена Норова встречалась с Линаром тайно. И уже сам факт встречи был весьма интересен Ушакову. Он подумал над тем, как можно было бы использовать это. Может быть, припугнуть даже Юлиану Менгден и шантажировать её, чтобы она шпионила за своим мужем? Но это после… если ещё Норов вернётся с войны.

Историю с Линаром можно было и не раздувать, если бы политическая обстановка складывалась в пользу саксонца. А Линар не только был послом Саксонии, но докладывал и польскому королю, за отдельную плату шпионил и для австрийского императора.

Так вот, опала и жёсткая критика поведения саксонского посла должны были стать сигналом и для Речи Посполитой, и для Австрии. Что они ведут неправильную политику в отношении России.

— Понимаете, мой друг, Россия вступает в войну с Крымским ханством, а через него и с Османской империей. Моя государыня много сил положила для того, чтобы ваш сюзерен стал польским королём. Август нынче и курфюрст Саксонии и король Речи Посполитой. И для меня не тайна, что вы шпионите и для австрийцев, — Ушаков взял паузу, осмотрел помещение на наличие слуг, которых рядом не оказалось, встал и сам налил себе вина. — Знаете ли, с самого утра день не задался… Слабые люди нынче пошли. И неделю на дыбе выдержать не могут, так и норовят помереть.

Линар невольно сглотнул поступивший к горлу комок. Эти слова он расценил как намёк. Ведь если раздуть информацию о том, что Мориц Линар является австрийским шпионом, то русская императрица может приказать пытать Линара. А польский король, чтобы не потерять поддержку России, закроет на это глаза.

— Да не ужасайтесь вы так! Сделайте, как я сказал, а после отправляйтесь в Варшаву или в Вену. Россия крайне недовольна тем, что наши союзники ничем не помогают и ничего не предпринимают в начавшейся войне, — допив рейнское вино, Ушаков поднялся, направился к выходу, остановился у самой двери, развернулся. — С вами свяжутся. Теперь всё, что вы узнаете при дворах польского короля или австрийского императора, всё это я должен знать. И быстрее уезжайте. Помните мою доброту и предупреждение.

Довольный собой, Ушаков сел в экипаж, приказал ехать домой, облокотился о внутреннюю обшивку своей кареты. Он выполнил просьбу своего союзника Андрея Ивановича Остермана.

Внешняя политика Ушакова волновала, но значительно меньше, чем внутренние дела Российской империи. А вот Остерману, который только что был в зените славы после проведённой конференции в Данциге, предстояло испытать недовольство государыни.

Там, на конференции, пусть и без подписанных дополнительных протоколов, но и австрийцы, и нынешний польский король обещали помощь России в её войне с Османской империей. Польша, конечно, крайне ограниченным контингентом своих войск, во многом — припасами.