Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

Платон Свечников метался внутри каре на своём скакуне, поимённо называя сержантов, фурьеров, каптенармусов, подопечные которых начинали выбиваться из построения. Если бы не феноменально отличная память у капитана, если бы он досконально не изучил практически каждого солдата и унтер-офицера батальона, в котором всего лишь ещё пятнадцать минут назад командовал первой ротой, навести порядок было бы намного сложнее.

— Первая линия! Пистоли, пали! — выкрикнул Свечников, когда ещё манёвр до конца не закончился, но татарские всадники были уже менее, чем в тридцати шагах.

В батальоне пистолеты были далеко не у каждого. Если сержанты имели при себе это оружие, то у каптенармусов или фурьеров пистолет был у каждого третьего. Но даже эти выстрелы немножечко замедлили противника.

— Вжь-ю! — возле правого уха капитана просвистела стрела.

Нет, не «возле» кончик уха капитана был срезан. Но он не обращал внимание, как теплая внутренняя алая жидкость стала стекать по шее.

Да, татары настолько близко, что теперь умудряются прицельно стрелять. И они понимают, откуда исходит главная угроза: видят русского офицера, который внутри каре гарцует на лошади и энергично отдаёт множество приказов своим подчинённым.

— Бах-бах-бах! — начали разряжать свои ружья солдаты, которые до этого практически стояли без дела.

Теперь стреляли сразу две грани каре. И пусть сам строй пока ещё не был плотным, и унтер-офицеры, используя в том числе бранные слова или даже подзатыльники, выравнивали солдат, но огневая мощь батальонного каре капитана Свечникова увеличилась вдвое.

Татарская конница напирала, но теперь хватало огня, чтобы сдерживать порыв неприятеля, не давая тому приблизиться ближе чем на тридцать шагов.

— Быстрее перезаряжаться надо! — подгонял своих бойцов капитан.

Раненый, бывший ещё минуту назад без сознания секунд-майор Шаров, было дело уже хотел принять командование на себя. Иван Миронович Шаров был человеком умным и не слишком честолюбивым, чтобы сейчас, в самый жаркий момент схватки, отменять какие-либо приказы капитана Свечникова. Так что секунд-майор Шаров был лишь сторонним наблюдателем, готовым в любой момент взять командование на себя. Но только если приказы будут ошибочны.

— Бах-бах! — две грани прямоугольника вновь разрядили своё оружие.

Словно не понимая, с чем имеют дело, татары попробовали окружить каре. Но этот манёвр татарской конницы только лишь вызвал ликование у тех солдат, которым приходилось стоять в плотном построении с заряженными ружьями, но не иметь возможности бить врага, надеясь только на своих товарищей, со стороны которых шла атака.

— Бах-бах! — первая линия левой грани ромба разрядила свои ружья.

И без того бывшая задымлённость внутри каре создала, казалось, непроницаемое облако дыма от сгоревшего пороха. Лёгкого ветерка, гуляющего на юге степных просторов Дикого Поля, не хватало, чтобы вовремя уносить дымовую завесу.

Но во всём можно увидеть свои плюсы. Часть дыма уходила в сторону татар, и далеко не все лошади были довольны этими запахами. А ещё их меткие конные стрелки не имели возможности прицельно из своих луков расстреливать русских солдат и офицеров.

Каре держалось, и уже близко помощь.

* * *

Антон Христофорович Миних с большим интересом наблюдал за начавшимся боем. Небольшое, сравнительно с размерами всей русской армии, каре всё ещё никак не было сломлено напором татарской конницы. А по всем законам науки, должно. Татар было невообразимо много, они не считались с жертвами, частью были вооружены огнестрельным оружием, ну или оставались мастерами стрельбы из луков. Так что шансов расстроить каре и врубиться в русские построения, были.

Более того, манёвры прямо во время ожесточённого сражения — вещь, казалось, немыслимая. Но что творит этот батальон! Фельдмаршал уже в какой-то момент подумал, что выучки солдат батальона, который был сейчас на передовой, хватит, чтобы они и вовсе начали крутиться, предоставляя возможность всем солдатам в плотном построении стрелять по врагу. Но такого чуда не произошло. Хотя имел место быть и иной результат.

Антон Христофорович посмотрел на рядом стоящего генерал-лейтенанта Александра Ивановича Румянцева. Тот просто был переполнен гордостью. Ведь этот батальон был в составе полудивизии, которую с собой на войну из башкирских земель привёл Румянцев.

Командующий фельдмаршал Миних не разделял радости своего подчинённого. Разве не было для всех понятно, что такие большие разрывы в передвижении русской армии по батальонам вызваны, скорее, тем, чтобы вынудить противника атаковать? Татарам «скармливали» приманку, чтобы иметь возможность разбить войско хана, а не гоняться за ним по степи.

И нужно было одним батальоном жертвовать, чтобы ввести основные силы Крымского хана в сражение. А если батальон отбивается, если к нему уже подоспели на помощь другие батальонные каре, то противник отступит. А командующий хотел нанести максимальный ущерб крымско-татарскому войску. Если пройти дальше, а Перекоп уже близко, то Крымский хан пойдёт на соединение с турецкими войсками. А этого желательно было не допустить.

— Отправьте вестового вперёд к батальонным каре с приказом отступать под напором противника! — прозвучал приказ командующего.

К военным действиям Миних подходил в крайней степени цинично. Рассудив, что неприятеля более всего увлечёт разгром какого-нибудь русского подразделения, и тогда крымско-татарские воины устремятся всем своим числом вперёд, командующий подставлял один батальон.

Но теперь даже в глазах циничного и прагматичного Миниха Первый батальон Первого Самарского пехотного полка заслужил то, чтобы не быть разменной монетой в тактике командующего. Но были другие, которые не факт, что смогут так же справиться с задачей.

Татары дрались с остервенением. В одно из русском каре, которое при отходе лишь только меньше чем на минуту потеряло свою геометрию, ворвались татары, и завязался бескомпромиссный бой. Русские и не думали убегать. Даже в условиях прорыва татарской конницы пытались сомкнуть ряды. Ну, а татары, дорвавшись, наконец, до своей добычи, больше не хотели менять свою роль хищников.

— А вот и жертва! — произнёс фельдмаршал Ласси, наблюдая, как одно из каре перестаёт существовать.

Свечников выстоял, его батальон продолжал организованное отступление, отстреливался, нанося противнику ощутимый урон. Но далеко не во всех русских батальонах была такая дисциплина и выучка. И уж точно сложно было найти офицера, который не только обладал феноменальной памятью и удосужился многое разузнать про своих солдат, но и смог применить полученные сведения в бою.

Фельдмаршал Миних оказался прав: татарскому змею нужно было дать почувствовать русскую кровь. И теперь, желая повторить успех и разгромить русскую пехоту по частям, лавина татарской конницы устремилась вперёд, окружая, словно окутывая паутиной, русские каре.

Наблюдая за этим, Миних