Улицы Броктон-Бей - Pavel2311

не орите. Могу Вам сообщить, что мы тупые курицы, которых чуть, что не оправили в Дома терпимости поправлять благосостояние Великого Дракона Кюсю. Кстати на премиальные в порно бизнесе АПП можно было не рассчитывать.

А как мы выберемся? Черт, черт, черт. Нам пиздец. Ну нафига мы так нажрались, — психанули обе знатно.

Подождите, уже все кончилось, ну почти все. Уроды спят. Двери я открыла. Девчонки давайте быстрее, не тупите, — семафорю им глазами в сторону выхода.

Ошалев, подруги подрываются за мной. Азиатский квартал встречает нас настороженными звуками. Криминал не спит. Тенями мы пробираемся в более цивилизованную часть города. Такси подбирает нас на углу Алабама-авеню и Коин-стрит. Называю свой адрес, визу жертв порно индустрии к себе домой, надеюсь они не троянские кобылы. Хотя они в таком состоянии, что вряд ли запомнят адрес и дорогу.

Вваливаемся в квартиру, скидываю обувь и куртку. Моему примеру следуют соучастницы. Жестом показываю им в сторону кухни. Дружно садимся на стулья возле стола и замираем. Подобное — лечить подобным, достаю три бокала и набулькиваю по три пальца виски. Молча выпиваем.

— Курите? — вопрошаю у девок. Они кивают. Закуриваем.

— Джес, мнется, но тихо спрашивает, — Эми, ты кейп?

Я представлюсь, — Амелия Клэр Лавер для подруг. Ну у меня есть второе имя и да я кейп. Знаете, наверное.

— Ты Панацея, я тебя узнала, — выдыхает Фея.

Наливаю еще, выпиваем, вновь закуриваем. Десяток минут молчим, потом начинаем идиотски хихикать.

Джесс уже пьяненько говорит, — Я думала ты добрый доктор.

— Все есть яд и все есть лекарство, — глубокомысленно отвечаю я.

— Так этим козлам и надо, — злобно шипит Фея, — спасибо Эми!!! Мы, пожалуй, обязаны тебе жизнью.

— Пожалуй, это так, — важничаю я и добавляю, — Три часа ночи, можете остаться, диван в гостиной свободен.

— Ооо, Эми, ты добрая самаритянка, — Джесс с улыбкой кивает мне. А Фей порывисто обнимает меня и слюнявит щеку.

Легонько отпихнув ее, сообщаю девчонкам, — Я в душ, через десять минут он ваш, полотенца я там брошу, простыни и плед на диване, — с этими словами упархиваю в душ.

Хоть в антидепрессантах я и не нуждаюсь — симбионт усердно следит за моим самочувствием, но горячая вода в душе всё-таки помогает окончательно избавится от фантомных тревог и смыть с себя приключения длинного дня.

После душа шмыгнула в спальню. Моя новенькая кроватка ты где? Удивительно, но сна не было ни в одном глазу.

В комнате, где лежали подруги, слышалось приглушённое хихиканье, шёпот, какая-то возня. Потом — тишина. А затем в ночи раздались вздохи, потом пошлые шлепки…

А я… У меня же…

Внизу живота разлилось липкое тепло — навязчивое, как пьяный комплимент от случайного прохожего. Тело на секунду обмякло, будто после дешёвого адреналина, прежде чем сознание вцепилось в панику.

Вот и всё. Снова.

Я застыла, прислушиваясь к себе с тупой надеждой, что хоть что-то во мне ещё не разложилось. Дрогнули ли клетки? Полезла ли эта дрянь наверх, как пьяная дура на танцполе? Мысли носились, как крысы по помойке: а если прорвётся? Если я снова облажаюсь? Если…

За страхом, как грязный скриншот из похабного ролика, мелькнуло лицо:

золотые волосы, чужая улыбка — моей такой никогда не быть. Кому, блять, такая, как я, вообще нужна?

Мурашки по спине. Тепло в животе свернулось в комок — холодный, как стол в процедурной. Разве я не выжгла это дотла?

Резко перевернулась на бок, вжав лицо в подушку — хоть бы задохнуться и покончить с этим. Губы искривились в похабную гримасу, шепча мантры, как расценки в борделе:

«Ты — лекарство. Ты лечишь. Только лечишь. Потому что больше ты ни на что не годишься».

Комната сжалась, как петля.

"…Черт. Одиночество — как всегда, вовремя."

Тоска накрыла резко и без спроса — противная, липкая, как утреннее похмелье после случайной связи. Заползла в грудную клетку, застряла в горле комом, выдавила из глаз какую-то влажную дрянь. То ли слезы, то ли сопли. Я зажмурилась и издала странный звук — что-то среднее между всхлипом и смешком.

В дверном проеме застыли тени — будто им вдруг стало интересно наблюдать за этим жалким зрелищем. Резко перевернулась, ощущая, как слезы прилипли к щекам, а в груди все так же торчал тот мерзкий холодный ком.

И тут увидела их.

Джесс — как лампочка даже в кромешной тьме. И Фей — с выражением лица «я знаю, что ты чувствуешь, но сделаю вид, что сочувствую».

— Эми, ну хватит… — Джесс силилась на жалостливый шепот, но получилось — слащаво и фальшиво.

Она сделала шаг вперёд, и в комнату влился свет из коридора — жёлтый, живой. Он обрисовал контуры её растрёпанных кудрей.

— Мы к тебе, — добавила Фей, и её слова были тише, но тверже.

Я сдалась.

Мышцы лица предательски дёрнулись — последняя защита треснула. Потянулась к ним молча, потому что всё, что можно было сказать, уже сгнило в этом комке грязи под рёбрами.

Они, конечно, тут же ринулись «спасать». Кровать ехидно хрустнула — как будто смеялась надо мной.

12:03. Все тот же город, тот же бред.

Открываю глаза. Голова свисает с кровати, словно решила сбежать от меня первой. Постель выглядит как поле боя: простыня скручена в жгуты, подушка задушена в уголке. Минут пять собираю себя по частям, как пазл пьяного таксидермиста.

Где…? Лицо вспыхивает — память услужливо подкидывает обрывки вчерашнего. Ладно. Было. Люди в этой жизни — как временные тату: яркие, красивые, но неизбежно смываются, оставляя лишь раздражение и бледный след. Броктон-Бей не прощает привязанностей — здесь либо ты хоронишь, либо тебя.

Поворачиваюсь — в комнате пусто. Лишь две футболки, аккуратно сложенные, и этот дурацкий листочек с сердечком. Сердце… ирония. Самый ненужный орган в этом городе.

"Ну что, красавица? — спрашиваю себя в зеркало. — Снова надела корону из шипов и пошла покорять этот чертов мир?"

Новый день. Новая боль. Ну хоть кофе будет.

Глава 16. Садик, Пигги и София Хесс

Я перекатилась на край кровати, спустила ноги на прохладный пол и потянулась, хрустнув спиной.

А потом ноги сами понесли ее по знакомому маршруту: в туалет, потом на кухню, обходя трещину в паркете на ощупь. В волосах торчал в сторону вихор, но было плевать.

На кухне на автомате поставила чайник, насыпала в турку кофе, залила водой. Пока он подходил на маленьком огне, я стояла, уставясь в окно на серое весеннее небо, и пялилась