Пересмешник на рассвете. Книга 1 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

с эполетами. Когда-то в похожей форме щеголяли офицеры Королевской Кавалерии. Варгас беззвучно выругался. Теряет хватку – засмотрелся на певицу и не услышал, как подкрался этот тип. В его деле подобное недопустимо.

Услужливо улыбаясь, официант поставил на столик исходящее паром блюдо.

– Как вы заказывали: королевские креветки без соли. Что-нибудь еще? Могу предложить…

– Стакан воды.

– Может, игристого? К креветкам прекрасно подойдет…

– Воды, – отрезал Варгас.

– Сию минуту!

И действительно – не прошло и минуты, как официант вернулся со стаканом. Все это время Варгас смотрел на сцену. К креветкам он не притронулся.

– Как зовут? – спросил он, указав на девицу.

Официант осклабился.

– О! Это наша звезда. Ивонн Ванмеер.

– Правда? – Варгас подался вперед. Официант продолжал маячить у столика, ожидая продолжения беседы. Пришлось махнуть ему рукой, чтобы убрался.

Песня закончилась, и Ивонн печально склонила голову. Один за другим погасли софиты. Девушка же продолжала стоять – темный силуэт, проступающий сквозь пелену табачного дыма. Может, она не умела петь, но прекрасно умела себя подать.

– Браво! Браво!

Секунду спустя зал «Лошадки» взорвался бурными аплодисментами. Брешисты застучали кружками по столу – так принято выражать одобрение в дешевых пивных. Свет стал ярче. Ивонн выпрямилась и снисходительно поклонилась зрителям.

Капитан усмехнулся. Певица делала вид, что ей нет дела до мирской славы. И тем не менее скрыть того, что она наслаждается вниманием, тоже не могла. Актриса… Неудивительно, что Киршоу ею так увлекся. Она и впрямь была обворожительна. До сих пор Варгас видел Ивонн лишь на фотоснимках в досье политика, настолько невзрачных, что он даже не запомнил ее лица. Надо будет изучить их еще раз, повнимательнее.

Варгас снова посмотрел на часы. Двадцать минут девятого… Информатор уже должен быть здесь. В конце концов, он же сам назначил время встречи и место. Однако с тех пор как капитан зашел в кабаре, никто, кроме официанта, даже не пытался с ним заговорить. Оркестр затянул новую печальную мелодию. Ивонн выпустила в потолок струйку дыма и запела:

Ветер срывает с деревьев одежды,

Ветер уносит мою любовь,

Ничто никогда не будет как прежде,

Ничто не вернется к нам вновь…[7]

Варгас вздохнул. Какая пошлость и безвкусица! Если бы не точеный профиль и не высокая грудь мадам Ванмеер, вытерпеть это было бы невозможно. Ну а с третьей стороны… Всегда ведь есть третья сторона, не так ли? Пусть его раздражала атмосфера этого места и чудовищный репертуар оркестра, лучше быть здесь, чем торчать на улице под дождем. Капитан уже давно жил в Столице, но смириться со стылым и промозглым климатом так и не смог. Так что, если подумать, информатор поступил вполне милосердно, назначив встречу в «Лошадке».

Выйти на след террориста, бросившего банку с краской в портрет Президента, оказалось непросто. У Варгаса имелись шпики почти в каждой организации, действующей в городе, – от анархистов и социалистов до роялистов и шахматного клуба. Даже в «Партии Объединения» у него был свой человек. Но все они отчитались, что их подопечные не имеют к этому делу никакого отношения. Варгас проверил религиозные группы, объединение промышленников и союз ветеранов, но и там оказалось глухо. Ему удалось заполучить лишь словесный портрет преступника, впрочем, так себе портрет. Под описание «лохматый, небритый, с длинным носом, в красном шарфе» подходило слишком много людей. И вот когда капитан почти отчаялся, с ним связался один из информаторов и сообщил, что лично знает, кто стоит за выходкой на вокзале. Связался, назначил встречу… И где он теперь?

Справа загремел опрокинутый стул, кто-то выругался. Варгас обернулся на звук и тут же выругался сам. Через зал, орудуя локтями, пробирался не кто иной, как Лайонель Киршоу. Остановившись, политик помахал Ивонн, но та не подала вида, что они знакомы. Киршоу огляделся, выискивая пути, как бы ему подобраться поближе к сцене. Варгас отпрянул прячась в тени, однако каким-то образом политик его заметил. Лицо Киршоу вытянулось, челюсть упала, но затем он уверенно двинулся к столику капитана.

Варгас снова выругался. Не хватало, чтобы политик вспугнул информатора, да и общение с Киршоу не входило в его планы на вечер. Конечно, неудивительно, что политик ошивается в кабаре. В конце концов, микрофон здесь терзает его любовница. Но все же… Что Ивонн в нем нашла? Плюгавый, неопрятный, лицо сальное – красавцем точно не назовешь. Деньги? Власть? В Совете Республики были люди и богаче, и влиятельнее.

Едва не своротив соседний столик, политик, шатаясь, остановился напротив Варгаса.

– Бог мой! Антуан! Вот уж кого не ожидал здесь встретить! Решили поискать врагов Республики в кабаре?

Киршоу широко улыбался. Он был пьян, еще не в стельку, но достаточно, чтобы не следить за языком. Не спросив разрешения, политик рухнул на свободный стул и взял с блюда креветку.

– Надо же. А я ведь еще ни разу не видел вас… как это… в штатском, – сказал он, жуя. – Я думал, вы вообще не отдыхаете.

– Всякое случается, – сказал Варгас.

– Тогда, может, выпьем? Как старые приятели? – Подняв руку, Киршоу крикнул: – Официант! Игристого! Мне и моему другу. В общем, тащи бутылку.

– Я не пью, – сухо заметил Варгас.

Киршоу отмахнулся.

– Да бросьте. Я за все плачу!

Он выгреб из кармана горсть мятых банкнот и швырнул на стол. Тут же появился официант и одним движением руки превратил деньги в два бокала. Затем с громким хлопком открыл пыльную бутыль и разлил пенистый напиток.

– Ну, – сказал Киршоу, поднимая бокал. – За Порядок и Процветание!

Пил он жадно, кадык дергался с каждым глотком. Варгас тоже поднял бокал и скривился от одного только запаха. Однако сделал вид, что отпил небольшой глоток. К счастью, Киршоу не стал возмущаться тем, что капитан не пьет до дна.

– Принеси-ка и мне этих моллюсков, – указал политик на креветок. – Только это, не забудь посолить!

Официант кинулся выполнять заказ. Киршоу же повернулся к сцене и принялся подпевать певице, дирижируя бокалом:

…Сердце мое, как унять мне тебя?

Где обрету я покой?

Только лишь сон утешит меня,

И тада-дам, тада-дам…

В этот момент Варгас даже пожалел, что не пьет. От вокальных способностей политика сводило зубы.

– Разве она не божественна? – расчувствовавшись, прошептал Киршоу.

Ивонн закончила песню и склонила голову под грузом бесконечной печали.

– Браво! Браво! – заорал Киршоу. По дряблым щекам катились слезы. Похоже, он всерьез запал на эту певичку – мысленно Варгас поставил галочку в соответствующей графе.

– Выпьем же за искусство! И за самую прекрасную из его муз!

Политик сам налил себе игристого, выпил и рукавом вытер губы. Громко икнул.

– Антуан, я обязательно должен вас познакомить… – Киршоу встал, опираясь о