Надежда. Адаптация - Алевтина Афанасьева

14. Сон

Коридор не заканчивался. Он петлял, уводя то вправо, то влево. Приглушенного света небольших ламп, укреплённых под потолком, едва хватало, чтобы различать пол. Надя часто останавливалась, приседала, пытаясь понять, что за поверхность под ногами. Иногда там похрустывало битое стекло и чьи-то мелкие кости, тогда коридор заполнялся тревожным звуком. На некоторых участках было болото: почва ощутимо пружинила, неохотно выпуская ногу, и на подошву постоянно что-то налипало. Такие участки Надя преодолевала, ускоряя шаг и боясь завязнуть.

На очередной развилке остановилась, пытаясь понять, куда повернуть. Поочередно всматривалась в тоннели и никак не могла выбрать. Так и стояла бы, но кто-то окликнул. Надя дёрнулась, не веря, вслушалась, но ошибки быть не могло. Голос повторился и от этого внутри всё оборвалось. Девушка кинулась туда, откуда только что позвал самый дорогой в мире человек. Она бежала, придерживаясь руками за стены. В голове помутилось.

Надя отказывалась верить, что слышала голос матери, но вместе с тем больше всего на свете желала именно этого. Услышать снова интонации, смех — услышать и понять, что не было кошмара, который пришлось пережить.

Коридор изменился, стал уходить вниз под небольшим наклоном. Под ногами захлюпала вода, но девушка не обращала внимания: ей казалось, будто впереди маячит силуэт и кто-то ходит взад-вперед под одной из ламп. Она уже устала, дыхание сбивалось, вода заливалась в сапоги и холодила ступни, но Надя упорно продолжала двигаться вперед, не замечая, что глубина увеличивается. Она в нетерпении вглядывалась в полутьму, стараясь рассмотреть человека на том конце коридора.

Фигура впереди замерла, почти слившись со стеной, а потом протянула руку. Она была бледной, полупрозрачной, казалось, вены светятся через кожу. Человек манил к себе. Больше всего Надя хотела, чтобы там была мама.

Далёкий оклик девушка восприняла как знак и рванула дальше из последних сил, уже утопая по пояс. Навстречу хлынул поток воды. Первая волна была довольно сильной и едва не свалила с ног. Надя устояла, попыталась снова идти дальше, когда неожиданно мимо неё потоком пронесло мертвяка. Он вращал белесыми глазами и попытался ухватиться за девушку. Она вскрикнула, отшатнулась и прижалась к стене, глядя, как тот скрывается в очередной волне и тонет.

В потоке показалось ещё несколько тел, а потом ещё и ещё. С каждой волной мёртвых становилось больше. Надя запаниковала, стараясь вспомнить, где оставила оружие. Вода стремительно прибывала, теперь волны уже захлёстывали её с головой. Продвигаться дальше становилось невозможно. Надя попыталась зацепиться за кирпичную кладку стены, но лишь ободрала пальцы.

Когда кто-то вдруг ухватил её за руку, девушка вскрикнула от ужаса. Синюшное лицо, собранные в косу волосы и тонкие плотно сжатые губы — мертвячка хотела вцепиться в шею. Надя не успела скинуть её, — налетел новый, сильный поток воды, и закружил их. Мёртвая девушка закричала, вцепившись в плечи Нади тонкими цепкими пальцами. Время замедлилось. Вода превратилась в реки крови, стала тёмной и вязкой. Потоки бурлили, вызывая белую пену с тошнотворным запахом гнили.

Мертвячка постепенно ослабляла хватку, словно уставая, а Надя пыталась понять, кем та была при жизни. На лица попадали кровавые брызги, не давая лучше рассмотреть, света не хватало. Надя хотела что-то понять, но не могла. Кем была она? Знакомая или одна из десятков мертвяков, погибших от её копья? Что-то в действиях мертвячки казалось нетипичным. Она двигалась иначе, мягче, без рывков, но почему же от неё пахло так же, как от обычных мёртвых? Вдруг она была живой? Чернота под глазами могла быть усталостью, бледность кожи — от ледяной воды, выступающие вены на шее и руках — от напряжения в схватке. Только кто она и чего хотела? Всё смешалось, спуталось неразрывным клубком, разорвать его было невозможно. Память подсказала, что изначально Надя бежала за матерью, только где та была теперь?

Волна ударила о стену, в рот плеснуло кровью. Надю охватил ужас, она снова попыталась отцепить руку девушки от плеча. В следующий момент та исчезла под багровой водой и внезапно оказалась слева от Нади. С этой стороны стало видно, что её голова проломлена, макушка сползла набок и лишь зачёсанные в косу волосы удерживали черепную коробку.

Надя никак не могла отплыть в сторону. Мертвячка то и дело оказывалась рядом! Вокруг образовалась огромная воронка, она утягивала на дно их двоих. Как не старалась девушка, но противостоять этой мощи не могла. Казалось, кто-то схватил её за ноги и тянул вниз. Отчаянно пытаясь вырваться, Надя напрасно теряла силы.

Кровавая волна ударила сбоку, снова опасно сближая её с мертвой, в то же мгновение водоворот втянул их в себя. Надя успела увидеть только бледное лицо перед собой, в следующий миг у неё на шее оказалась ледяная рука, а вторая легла на затылок. Мертвячка придвинулась так близко, что если бы не вода, показалось бы, что она хочет что-то ей сказать на ушко. Тонкие губы разомкнулись и произнесли лишь одно слово. Потом рука сдавила шею сильнее, Надя забилась, задергалась в отчаянии и провалилась в темноту…

15. Призёр

Надя проснулась в холодном поту. Сон измотал, не принеся ожидаемого отдыха, а лишь ещё сильнее заселил кошмарами утомлённое подсознание. Беззвучно выругавшись, девушка замерла, вдруг заметив рядом с кроватью силуэт. Казалось, ткань реальности порвалась, позволив мертвячке из душной темноты сна настигнуть её здесь. Холодеющей рукой Надя вытащила из-под матраса фомку, приготовившись обороняться.

— Ты чего кричала-то? Страшное приснилось? — голос Тани разом вернул всё на места. Девушка уронила фомку на постель и тяжело выдохнула. — Я сама даже испугалась!

— Таня, не поверишь, но я очень рада, что это ты.

— Я конечно, а кто ещё? Тут же никого, ты сама проверяла. А чего с железкой спишь? А если поранишься? — затарахтела девочка. Подойдя ближе, она присела рядом и потрогала Надю за руку. — Чего молчишь? Да ты горячая вся, заболела?

— Нет, просто сон виноват.

— Ты громко кричала. Я пришла успокоить, страшно стало, вдруг нас услышат… Даже маму звала. Скучаешь?

— Да, — коротко отозвалась Надя. После ночи на душе и без того остался тяжёлый осадок, меньше всего хотелось сейчас обсуждать что-то с ребёнком.

— Можно я полежу с тобой? — смущаясь, спросила Таня. — Я плохо спала под диваном, там жёстко. Надо было тебя послушать.

— Ложись, только недолго.

— Я пять минуточек! Ты не трогай меня под одеялом голыми ногами.

— Вообще-то и не собиралась! Я