Метод Макаренко - Феликс Кресс

всей шелухой красивых слов я вычленил основное: она просто не хотела, чтобы рыбка соскочила с крючка. Рыбка — это я. А всё остальное сказано было для того, чтобы усыпить мою бдительность.

Впрочем, раскаяние было недолгим, и уже спустя пять минут она принялась накидывать новых задач на вентилятор. Якобы для успешного исхода в деле финансирования, школе нужны громкие победы. И одной из этих побед должен стать феноменальный рост успеваемости. Всё бы ничего, но, по её словам, вся загвоздка в девятом Б. А мне, как их классному руководителю, предписано повлиять на них и заставить учиться. И не абы как, а хорошо.

В качестве жеста доброй воли Павловна сообщила мне по большому секрету, что мой открытый урок с девятым Б пройдёт в понедельник. То есть, у меня есть три дня в запасе на подготовку, а у других и этого не было. Мол, цените, Егор Викторович.

Что ж, партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть! Обратку включать я и без неё не собирался.

Хотя попахивало это всё дурно. Непонятно на что надеялась Павловна, когда делала ставку на меня. Она же в курсе моих проблем с памятью и по-хорошему, ей бы всеми силами стараться оттянуть внимание и от меня, и от девятого Б, если она так переживает о школе. А она, напротив, будто нарочно подсвечивала особо проблемные места, выставляя их напоказ.

Утро же подкинуло новых дровишек в огонь под чан с кипящим маслом. За завтраком мать как бы между прочим сообщила, что на школу поступила анонимная жалоба от родителей. Недовольны были педагогическим составом. Поэтому в скором времени стоит ожидать внеплановую проверку, в ходе которой особое внимание обратят не только на общее состояние школы, но и на профпригодность учителей, и если заключение комиссии будет неудовлетворительным, то закрытие школы ускорится.

Такой расклад меня не устраивал, потому что он перечеркнёт мои планы. Я, конечно, найду другой способ добраться до Ларина, но эта битва будет проиграна. Город лишится школы, дети вынуждены будут добираться на перекладных в пригород, ну а мой враг получит то, чего хотел. Это меня категорически не устраивает.

Поэтому нужно как следует подготовиться к открытому уроку, да и в целом поднапрячь память прошлого Егора и вспомнить, каково оно — быть учителем. А то, чем больше я вспоминал свою прошлую жизнь, тем бледнее становились воспоминания этого тела. Такое ощущение, будто объёма памяти не хватало, как на кассетах. Вот организм и сохранял выборочно то, что больше вызывало отклик.

С этим понятно, а вот это, что такое… Я остановился в толпе таких же зевак и посмотрел на пожарную машину и снующих туда-сюда пожарных. Горел дом. Один из тех, о которых говорил тот старик-дворник. Пожар практически потушили, но само происшествие вызвало во мне досаду. Сбывался прогноз старика, а я, выходит, в отстающих. К тому же дом находится совсем недалеко от школы. Вон она виднеется между домов.

— А что случилось? — поинтересовался я у дамы преклонных лет.

Она, не отрываясь от зрелища, лузгала семечки и изредка причитала на пару с подругой, которая стояла здесь же.

— Да пропойца один там жил. Допился до чертей окончательно. Вот и спалил хату. И соседей зацепил, — она зло сплюнула шелуху на землю.

— А я тебе говорю, не Сенька это. Светка говорила, что отправит его в клинику хорошую. Аж в Москву. Ему работу приличную предложили, — встряла в разговор её подруга.

— Ой, да какая работа приличная этому алкашу? Кому он нужен-то, кроме Светки, — стояла на своём женщина. — Да и ей непонятно зачем он нужен.

Спор начал набирать обороты и уже даже не по второму кругу, если судить по часто мелькающему в разговоре «а я тебе говорила».

— Благодарю вас, дамы, за объяснение, — сказал я и отошёл от них.

С противоположного конца охваченного пожаром дома я увидел знакомую фигуру в оранжевом жилете. Николай Семёнович стоял и опирался на метлу. Взгляд его был прикован к огню. Вот я и подумал, что у него может быть больше информации. Хотел поговорить с ним, всё равно собирался же. Но стоило ему заметить моё приближение, как он встрепенулся и заковылял прочь, попеременно оглядываясь.

— Николай Семёнович, — позвал его я, но старик даже не обернулся, только в скорости прибавил.

Я остановился. Не бежать же за ним в самом деле. Но чего это он? В прошлый раз мне показалось, что он намеренно искал разговора с Егором, а сейчас почему-то убегает. Именно, что убегает. Он меня точно заметил, здесь никаких сомнений быть не может. Так я и дошёл до школы, раздумывая о странностях поведения старика.

Твою мать, пропуск… Я снова уткнулся в турникеты. Нужно будет сегодня не забыть попросить новый. Ну или поискать дома старый. Со всей этой канителью он напрочь вылетел из головы.

Но на этот раз мне не пришлось просить, чтобы меня пропустили. На смене был тот же охранник, что и вчера. Сегодня он не играл в свою ферму, а бдел.

— Здравствуйте, Егор Викторович, — улыбнулся он. — Что, снова без пропуска?

Он опять что-то нажал, пикнуло, и я прошёл внутрь.

— Забыл о нём, — честно признался я.

— Бывает, — протянул он. — Вас, кстати, просила зайти к ней Елена Павловна, завуч которая. По секрету скажу, злющая она с самого утра, как чёрт. Какая-то жалоба поступила.

Хм, а мать говорила, что в школе о внеплановой проверке не знают.

— Спасибо… — я попытался вспомнить имя охранника, но ничего не вышло. — А тебя как зовут? Извини, забыл…

— Ничего, — по-доброму улыбнулся мужик. — Вы и не знали. Обычно просто быстро проходите мимо, не замечая меня, и всё. Даже не здороваетесь. Толян я.

— Рад знакомству, Толян, — я протянул ему руку. — И давай на ты. Ты Толян, я Егор.

— Добро, — расплылся в широкой улыбке Толян.

Распрощавшись с Толиком, я пошёл на первый урок. И уже войдя в класс, понял, что сегодня просто не будет. Вчера я погорячился, когда подумал, что школа — это легко. Нет, совсем даже нелегко. А дети — это маленькие бесенята с резкими перепадами настроения. Вчера они были ангелами, а сегодня эти же дети нервы на кулак наматывают и ни в какую не хотят слушать то, что им говорит учитель.

После первого же урока мне захотелось выйти и стрельнуть сигаретку в курилке. А ведь даже смерть не напомнила мне о никотине. А дети смогли. И, похоже, не мне одному.

Я находился в учительской, налаживал мосты с коллективом, так сказать.