Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Кутанрово отдувалась, лежа на земле, и понемногу приходила в себя.

– Если вспыхнет всеобщее восстание, сколько мы протянем? – обратилась Танванаки к Гозтан.

– Формально по причине безумия тольусы мы лишились половины своих сил, – ответила Гозтан. – Но на деле все обстоит гораздо хуже, потому как среди больных – большинство танов и наро-вотанов, а в сердцах здоровых воинов поселился страх, что боги гневаются на нас.

– А что туземные гарнизоны?

– Местное население ненавидит их почти так же сильно, как и нас, поэтому пока они сохраняют покорность. Но я подозреваю, что, как только наши планы насчет убийственных машин станут известны и вспыхнет всеобщий бунт, многие из туземных солдат в стремлении сохранить собственную шкуру примкнут к повстанцам.

– Мы должны дать местным надежду – хоть как-то ослабить напряжение, – раздумчиво проговорила Танванаки, ходя вокруг шатра.

Теперь, когда она приняла наконец несокрушимую действительность, в ее члены словно бы влились новые силы. Она по-прежнему пэкьу, ее долг – заботиться о благе Укьу-Тааса.

«Думай! Чего хотят туземцы?»

– Сожгите убийственные машины и разломайте их в присутствии как можно большего числа очевидцев. Нам нужен козел отпущения… Возложите всю вину за машины и за кормление людей трупами на Виру Пина и Ноду Ми. Снимите с этих двоих заживо кожу и пронесите ее по островам, чтобы утолить народный гнев.

Гозтан кивнула.

– Пошлите Тиму в поездку по островам Руи и Дасу, чтобы еще больше успокоить народ, – продолжила Танванаки. – Дайте людям знать: мне очень жаль, что я позволила Ноде, Вире и Кутанрово ввести меня в заблуждение…

– Вотан, нет! – Кутанрово с трудом села. – Ты не можешь проявлять такую слабость…

– Молчать! – бросила Танванаки. – Единственная причина, по которой я прямо сейчас не бросаю тебя в темницу, кроется в том, что слишком много воинов слегли с безумием тольусы и каждый боеспособный льуку у нас на счету.

Кутанрово с ненавистью воззрилась на Гозтан:

– Это ложные советы малодушных советников вроде тебя сбили пэкьу с прямого пути…

Танванаки подошла поближе и угрожающе нависла над ней. Кутанрово вздрогнула.

– Не будь ты льуку, это тебя ободрали бы заживо и твою кожу пронесли по Укьу-Тааса. И проку от этого, честное слово, было бы больше, – процедила Танванаки. Потом она снова обратилась к Гозтан: – Забить оставшийся скот и распределить мясо по туземным деревням. Остается лишь надеяться, что нам удастся отсрочить восстание на достаточный срок, чтобы мы успели попросить Джиа о новой помощи.

– Попросить? – Даже Гозтан удивилась. – Но ты же сама сказала, что Джиа не проявит милости, стоит лишь ей узнать о нашем истинном положении.

– Попросить? Нет, вотан, – прохрипела Кутанрово, в которой отчаяние пересилило страх перед Танванаки. – Ты, видно, оговорилась. Надо не просить, а требовать и угрожать…

– Я имела в виду именно то, что сказала, – спокойно промолвила Танванаки и с горькой улыбкой посмотрела на Кутанрово и Гозтан. – Неужели вы не поняли? Думаете, для Джиа это станет сюрпризом? Ничего подобного, таков изначально был ее план. Мы попали в зависимость от ее дани, а потом и от ее тольусы. Наши угрозы никогда не пугали императрицу, она просто не хотела, чтобы дара умирали напрасно. Все, что ей требовалось, – это собрать урожай усовершенствованной тольусы, и тогда, как она знала, Укьу-Тааса не станет через месяц. Нам нечем угрожать Джиа: даже позорное убийство заложников на сей раз ее не впечатлит. Какой прок от всех этих угроз, если наши воины валяются в навеянных тольусой грезах! Не запустив ни единого воздушного корабля или гаринафина, она ловко прижала нас к ногтю. Джиа куда более блестящий стратег, чем ее покойный муж или Фиро. – Взгляд Танванаки был устремлен вдаль, на лице застыло выражение искреннего восхищения. – У нас нет иного выхода, кроме… кроме как молить Джиа о пощаде, даже если это против ее природы. Когда все возможные пути перекрыты, остается одна-единственная тропа – через невозможное.

Услышав подобное заявление, обе соратницы Танванаки, одна из которых сидела на земле, а другая стояла, долгое время ошеломленно молчали.

Наконец Гозтан спросила:

– А кого ты отправишь в качестве посла?

– Самая подходящая кандидатура, разумеется, это Тиму, – ответила Танванаки. – Если конечно, я не разбила ему сердце. Мы пошлем вместе с ним Воку Фирну: он меньше остальных настроен против туземцев и лучше всех нас знает язык дара.

– Воку мертв, – сказала Гозтан, а потом выразительно посмотрела на Кутанрово, но добавлять ничего не стала.

– Мертв? – После короткой горестной паузы Танванаки продолжила: – Что ж, тогда придется пощадить Ноду Ми, чтобы он выступил помощником императора. Тиму слишком наивен, ему при дворе понадобится кто-то вроде Ноды. Я немедленно начну составлять письмо свекрови.

Она не произнесла этого вслух, но Кутанрово с Гозтан и так поняли, что письмо это, скорее всего, станет первым шагом к окончательной капитуляции льуку и падению Укьу-Тааса. На лице Кутанрово отражалась крайняя степень отчаяния, зато в глазах Гозтан впервые за долгое время блеснул лучик надежды.

А Танванаки развернулась и пошла прочь, понурив плечи под невидимым, но неимоверно тяжким бременем.

Кутанрово металась по своему шатру, как запертый в клетке зверь.

Боль и унижение, которые она претерпела от Танванаки, растворились в очередной дозе всемогущей дикой тольусы (драгоценный запас этой ягоды стремительно иссякал), – нет, она решительно отвергала утверждение Танванаки, что благодатный дар богов Укьу является на самом деле частью злого умысла дара-рааки. Принять эту теорию означало признать свою ошибку, а это все равно что расписаться в собственной слабости, уподобиться тем, кто страдает безумием тольусы.

Но она-то, Кутанрово Ага, отнюдь не слабая и никогда такой не была.

И тем не менее… она проиграла. Все, ради чего пэкьу-вотан и отважные воины-льуку сражались, проливали кровь и погибали на протяжении десяти с лишним лет, – все это теперь пропало втуне. А почему? Да потому, что слабой и молодой пэкьу, обманутой отступниками-соглашателями, не хватило храбрости исполнить свой долг.

Нет никаких сомнений: будь Танванаки более дальновидной, такой, как ее отец, она бы осознала правоту Кутанрово. Пока дух льуку не сломлен, победа достижима. Чем безнадежнее положение, тем большая твердость требуется от пэкьу.

Кутанрово никак не могла примириться с тем, что Танванаки, ловко одураченная Джиа, готова признать свое поражение. К дара-рааки нельзя относиться иначе как с полным презрением; так называемую «реальность» необходимо пропускать через сито веры, через мерило несокрушимой истины о превосходстве льуку. Все остальное – ложь.

Кутанрово не сомневалась, что если отправить Ноду Ми в Пан с очередной угрозой