Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

хочу, поняла? Я не подстилка какая-то, чтобы мною пользоваться, а потом кинуть. Я, сука, дышать без тебя не могу, поняла? Ты у меня уже по венам вместо крови, поняла? Я за тобой хоть на тот свет пойду, потому что ты моя. Моя! А если не так, то нахер все! Если у тебя ко мне все вообще не так — проваливай! Да только хрен там оно не так.

— У тебя нет права приказывать мне, — от того, как перехватило необъяснимой болью горло, вышло как-то жалко. — Но как скажешь. Прощай, Рус.

— До свиданья, княжна. Вернешься, когда сама себе признаешься, что не одного меня тут в хлам любовью расколбасило.

Вот такой и была наша первая ссора. И лучше бы было на том все и закончить.

***

Ворота приоткрылись, появился Дикий и пошел к моему авто, моментально поймав мой взгляд своим как в жесткие тиски, отчего мне почудилось, что я приморожена к месту на пути несущегося ко мне каменного обвала, который неизбежно переломает и погребет под собой.

— Дальше только пешком, княжна, — сухо сообщил мне мужчина, резко распахнув дверцу и протянув руку. — Мне и моим соседям не нужны сюрпризы, которые ты можешь привезти в своей тачке.

Я его жест проигнорировала и молча выбралась из-за руля и встала.

— И что же это могло бы быть? — непонимающе глянула на него.

Там, у ворот поместья Курта мне в глаза бросились больше изменения, что появились в его чертах и фигуре, а сейчас же, как назло, нарочно цепляло сознание узнавание когда-то любимых черт. Рус, сейчас он был именно Русом, а не Диким, и никакое напоминание о том, что он предатель и враг, не помогало совсем это игнорировать.

— Да что угодно. И не надо мне говорить, что вы, несмотря ни на что, блюдете свои долбаные древние обычаи и уничтожаете врагов только в истинной форме, исключительно клыками и когтями.

— И не собиралась, — качнула головой, даже не желая задумываться в чем же он меня подозревает. — Я хочу видеть сына.

— Ничего не поменялось, да, Эрин? Ты все та же заносчивая сука-прима, и все должны быть в курсе о твоих хотелках и кидаться их исполнять? — ухмыльнулся Дикий, прерывая наш визуальный контакт и проходясь по моему телу нарочито ощупывающим взглядом. — Ну ничего, придется поучиться тому, что ради того, чтобы получать, нужно сначала заплатить, так или иначе.

Вспышка гнева была мгновенной и яркой, и я не сумела ее обуздать. Да как он, ОН смеет мне говорить такое?! Не из-за потакания ли именно его хотелкам моя жизнь понеслась под откос!

— А ты все тот же человек, каким и был, ведь оскорблять и издеваться над побежденным врагом, вместо того, чтобы быстро его уничтожить, это так по-людски, — процедила сквозь зубы. — Выходит, я здесь сейчас потому что как-то недоплатила тебе за что-то? На мой взгляд, все как раз наоборот. Ты хитростью и притворством умудрился от меня получить то, что ни за какие деньги мира не купишь.

— Здесь и сейчас, княжна, имеет значение только мой взгляд на все. Новый опыт для тебя, верно? Идем!

Рус быстро прошел сквозь приоткрытые ворота, и мне пришлось следовать за ним, входя на территорию их поселения. Взгляду открылась широкая прямая аллея, обсаженная с обеих сторон всевозможными хвойными растениями, распространяющими свой аромат и создающими почти непроницаемую ширму для стоящих чуть поодаль домов разной планировки. Никого из саргов Дикого или членов их семей я не увидела, но то, что в меня впилось множество, отнюдь не дружелюбных, взглядов ощутила кожей и даже позволила себе небольшой импульс своей ментальной силы, чтобы напомнить, на всякий случай, всем скрытым окружающим, что я не безобидная визитерка. Дикий, уловив это, покосился и ухмыльнулся.

— Пока ты со мной, тебе не от кого защищаться, Эрин, — заявил он, продолжая вести вперед.

— Я — прима Курта, так что не защищаюсь, а предупреждаю, — ответом мне стала все та же раздражающая ухмылка. — И все же, когда я смогу убедиться, что с моим сыном все в порядке?

— Когда я сочту это необходимым, — равнодушно пожал широкими плечами Рус, и я заметила нечто мелькнувшее над воротом его рубашки. Похоже краешек тату. Раньше у него была лишь одна, на правом плече. Череп в берете, и на ленте под ним “Никто, кроме нас!”. Была она свидетельством службы в подразделении человеческих войск, называемых ВДВ, чем Рус гордился.

— Если ты не покажешь мне Эрика сейчас же, то я… — дернула головой, запрещая себе смотреть и вспоминать…

Как он выглядел с обнаженным торсом, нависая надо мной и хищно всматриваясь в лицо, медля с желанным вторжением… Сколько раз сама ласкала губами кожу, ловя такой щедрый и честный отклик, в том числе и над его татуировкой… Стоп, Эрин! Не было между нами никогда ничего честного.

— Что, развернешься и уйдешь, как всегда и делала? Ну так, вперед! — Дикий и не подумал остановиться, шел себе дальше, вынуждая следовать за собой. Сволочь, он всегда так делал! — Я свои условия озвучил. Ты остаешься там, где я скажу и сколько пожелаю, и твой щенок живет. Или же давай, уматывай, а я убью и его и всех Курта поголовно.

— За что? — взорвавшись, все же остановилась я. — Моя стая не виновна в убийстве тех твоих саргов.

— Моих друзей и верных бойцов, Эрин, — ухмылка исчезла, как ее и не было, и серые глаза напротив потемнели, вызвав в сознании ассоциацию с грозовыми тучами. — У нас, дворняг, это называется так.

— Неважно, — я сама разорвала затянувший, как трясина, визуальный контакт и двинулась вперед, обогнав на пару секунд Руса. — Я утверждаю, что это не Курта их расстреляли, так что, твоя месть ничем не спровоцирована.

— Утверждаешь это, потому что так сказал засранец Георг? — Рус поравнялся со мной и, через десяток шагов, указал вправо, сворачивая на подъездную дорожку-разрыв в густых, но крайне ухоженных хвойных зарослях. — Или потому что была на месте? Кстати, что ты там делала, Эрин? На том месте, где раньше был тот самый пустырь?

— Ты ведь не ждешь, что я признаюсь в приступе сентиментальности?

— Нет, что ты! Для сентиментальности нужно иметь