Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

— Жить вне стаи? — опешила я от такого безумного предложения. — Ты рехнулся? Нам пришлось бы скрываться от любых других хранимых Луной, потому что любой о нас узнавший сообщит своей стае и они придут прикончить отщепенцев. Хранимые Луной не живут в одиночку, Рус.

— А мы сможем. — гнул он свое.

— Нет, Рус. Я — единственный потомок своего отца и носительница крови примов Курта. На мне ответственность за будущее стаи и за продолжение рода. Я не могу наплевать на все и просто уйти в никуда. Это у меня даже в голове не укла…

— Ну супер, раз ты единственная дочь, то он тебя любить должен пипец как. — не потрудился даже дослушать меня Рус, — Значит я пойду к нему и объясню все как есть. Что нам друг без друга только помереть останется и что я костьми лягу, чтобы тебя счастливой сделать. Он поймет, я смогу ему как мужик мужику объяснить, клянусь.

— Ру-у-ус! — покачала я головой. Луна заступница, у меня и злиться на него не выходило, хоть он и бесил упрямством, но эта его беспочвенная непоколебимая уверенность просто с ног сбивала. — Все же ты человек и никогда наверное не поймешь нашего мира. Если бы мой отец в принципе хоть когда-то решил выслушать тебя, а не убил сходу, то и тогда он бы тебе ответил — любите себе сколько угодно, но потомки нужны чистой крови, а мужа нужно выбрать с прицелом укрепления влияния и сил Курта.

— Курта? Это типа ваша общая фамилия?

— Имя стаи.

— Хм… Придется тебе однажды поменять эту фамилию, детка. — сказав это, он вытащил из-под камня ключ и отпер дверь, ведущую в его жилище.

— Рус…— начала я, но он шикнул на меня и подтолкну вперед, заставив подниматься по лестнице первой.

— Бесполезных споров больше не ведем, княжна моя. До утра сегодня мы просто будем любиться, а потом даю тебе времени недельку привыкнуть к мысли, что обращать меня надо. — и с этим словами он подался вперед и цапнул меня за ягодицу. — Сделаем главное, а дальше уж как пойдет, детка.

— Ты не смеешь мне приказывать и навязывать свои безумные желания! — огрызнулась я совсем с не той агрессией, с какой должна бы от его нахальства.

— Они не мои, а наши. Просто ты не решаешься себе в них признаться. — продолжая подталкивать меня вперед, Рус довел нас до угла с душем и, подняв руку, крутнул кран, включая воду.

— Вовсе нет. — возразила, едва легкие отпустило от потока холодной воды. — Ты действительно еще упрямый эгоистичный мальчишка, который придумал себе что-то и требуешь того, что бы я и весь мир под тебя подстроились.

— А ты у нас рассудительная бабуля, все повидавшая и ни во что не верящая, княжна моя? — рассмеялся Рус, проводя по моему телу мокрыми ладонями. — И что я придумал? Скажи еще, что между нами ничего, кроме диких потрахушек не происходит и со временем все пройдет, как нашпилимся досыта.

Я могла бы соврать. Но не видела в этом смысла.

— Нет, я не слишком понимаю природу чувств, которые ты во мне вызываешь, но это точно не одно только сексуальное влечение и боюсь оно надолго. —признала я.

— А ты не бойся, детка. Как я. Любовь это, Эрин. А ради нее все что хочешь сделать можно и нужно.

— Даже отказаться от всего и всех и подвергнуть свою жизнь и разум крайней опасности?

— Да. Я это раз сказал, княжна моя, на том и стоять буду — не сдвинешь. — он обхватил мое лицо, поймав в ловушку своего горящего дикой энергией взгляда.

— Рус, семья, близкие, вся прежняя жизнь, даже свобода быть самим собой — все это возможно сразу останется в прошлом. А впереди только опасность и ежедневная борьба.

— Если в этом ты со мной — оно того стоит. А без тебя мне уже и все, что было и есть на хрен не сдалось, Эрин.

Безумный, он совершенно безумный. И это заразно. Для моего отца, стаи я — прима, будущее стаи, носительница ценной крови и продолжательница рода.

Для этого неистового парня я — все, ради чего стоит жить. Если верить его словам.

А верить так глупо, нелогично, чувства ведь субстанция неосязаемая, не та почва, на которую можно смело встать ногами для опоры перед самоубийственным прыжком в никуда. Или в счастье. Почему тогда я так хочу поверить и прыгнуть?

Глава 14

Наши дни

Ничего я, выходит, не забыл. Ни единого, даже малейшего нюанса аромата Эрин. Аромата, который ничуть не изменился, потому что это был запах моего помешательства. Неизлечимого и необратимого, походу. Сопротивляться ему не хотелось, наоборот. Поддаться, рухнуть в него и прямо на пол, подогнув колени и роняя женщину в моих руках на себя, позволяя себе утонуть в ней. Стоило только ощутить вес Эрин, сжать ее, напряженную до состояния окаменения, к своей груди и мои желания стали однозначными и прямыми, как чертова палка. Ничего изощренного, хитрого, долго замышляемого и злорадно предвкушаемого. Не-а. Я хотел всего лишь промчаться с ней на руках по дому одуревшим от привалившего вдруг счастья вихрем, взбежать по лестнице, вынести плечом дверь в спальню и ухнуть в нее, в нас, в наше остро-сладкое прошлое, которое с первого же щедрого глотка все исправит, заживит, затянет все раны и аннигилирует любой ущерб, сотрет годы врозь. Хотя, сойдет и без всякой беготни, прямо тут. Но вот ведь хрень какая — самые простые и жизненно необходимые вещи чаще всего недосягаемы. По крайней мере, вот так сразу. А может и вообще.

Поэтому я только мстительно вдохнул поглубже у виска Эрин, заставив ее напрячься еще сильнее и поставил на ноги посреди своей пустой гостиной. Мебель я ведь разгромил и ее убрали, но купить новое ни времени ни желания не было, как и пригласить рабочих отремонтировать трещины в стенах и окна вставить.

— Добро пожаловать домой, княжна моя! — сказал и тут же нарвался на ожог цитриновым пламенем.

— Не зови меня так. — потребовала Эрин. — У тебя нет на это права и