Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

мной в эйфорию Руса, сожгло дотла и стало отпускать, оборачиваясь теплом устало-удовлетворенной близости. Ненадолго, я это точно знаю. Каждое новое движение способно высечь первую искру нового пожара.

— Почему ты не приходила так долго? — пробормотал Рус, целуя меня в висок и поглаживая влажную от пота спину.

— Я … была занята.

Это было правдой лишь отчасти. Первые несколько дней я бесилась, констатируя, что безнадежно проигрываю в битве с самой собой. Точнее со своим влечением к этому упрямому парню, что посмел завести речь о запрещенном и пожелать невозможного. А потом я смирилась и отправилась в подвалы дома примов и рылась там в старинных записях.

— Чем?

— Изучала наши старые летописи. — призналась со вздохом.

Все же очень странно, что постоянные уступки и подчинение, категорически противоречащие моей натуре урожденной примы не провоцируют во мне настоящего гнева и отторжения по отношению к Русу. Хотя и уничтожение Рахам до сих пор сидит в моем разуме саднящим гвоздем, тогда как для всех моих соплеменников оно уже стало не имеющим значения прошлым … Может я на самом деле родилась с неким скрытым изъяном, что начал проявляться только сейчас? И если так, то достойна ли я однажды встать во главе Курта? Справлюсь ли? Найду ли в себе достаточно жесткой решимости, когда она понадобиться в подобной ситуации ради процветания Курта и поддержания нашей свирепой репутации, которая хранит нас и сама по себе.

— На кой черт? — Рус обеими руками сжал мои ягодицы и в его груди завибрировало от глухого одобрительного ворчания.

— Хотела узнать… Найти примеры в прошлом…

— Чего? — парень поднял с травы голову, пытаясь заглянуть мне в лицо. — Того, что у таких, как мы все может быть в шоколаде?

— В шоколаде? — не поняла я. — При чем тут эта пища?

— Ну в смысле супер. Путем. — пояснил мой любовник, фыркнув.

— А, да.

— И что, нашла? — Рус сел, поднимая и меня, чтобы уже наверняка смотреть мне в глаза и его собственные заблестели от живого любопытства.

— Нет. — покачала я головой. — Есть официальные свидетельства трех подобных попыток, дважды это были сам… мужчины, носители крови примов, которые влюблялись в человеческих женщин и однажды женщина. Но каждый раз все заканчивалось печально.

— Это почему? — нахмурился Рус.

— Первый раз возлюбленная прима не пережила обращения и погибла. — стала я пересказывать ему прочитанное. — Второй — стала одержимым кровожадным монстром и ее не получилось вернуть к разумности, хотя он пытался много лет, прежде чем ее не застиг в момент очередной резни патруль хранимых Луной и не прикончил. А обращенный мужчина был также убит в конфликте с чистокровным, противостоять которому так и не смог в полную силу.

— У нас так не будет, поняла, Эрин? — Рус схватил меня за плечи, стиснул и слегка тряхнул. — И вообще ваши эти летописи — фуфло галимое. Ни в жизнь не поверю, что за такую прорву времени не было примеров, когда все срослось, но что-то писать об этом не торопились.

— Да тебе то откуда это знать?

— Оттуда! Уверен и все! — ну конечно, опять упертый мой любовник во всей красе. Он уверен и все тут. — А знаешь почему? Потому что писульки эти строчили наверняка какие-нибудь поборники чистоты этих ваших кровей. Ну или по их заказу. Иначе не было бы столько всяких там романчиков любовных, где оборотни с людьми любяться и все у них — космос.

— Это все художественная литература. Выдумки. — закатив глаза, я хотела вскочить с его бедер, но он накрепко вцепился в мои, удерживая на месте.

Сама я подобной чуши не читала и не смотрела, но пересказы слышала.

— Ну не на пустом же месте все пошло. — упрямо гнул Рус свою линию. — Короче, я знаю, что у нас уже все — космос. Нужно просто все сохранить, потому что просрать то, что у нас — страшный грех, Эрин. Я готов ко всему и клянусь тебе не свихнуться, не сдохнуть и подюжить потом любого вашего, что бычить на меня попробует. Надо просто тебе поверить в меня и в нас и обратить.

— Просто? Серьезно?! — взорвалась я, отпихнула его руки и вскочила на ноги, отходя от упрямца на пару шагов. — Ничего из этого не просто и от тебя самого мало что будет зависеть в процессе, ты это понимаешь? А если не выйдет… Знаешь чем помимо гибели обращенных заканчивались те истории? Смертью самих примов, ясно?

— Так ты за себя боишься или за меня?

— Да какого сломанного клыка, Рус! Все, я ухожу, не хочу продолжать этот бессмысленный спор.

— Ну, во-первых, рановато ты уходить собралась, до утра далеко и было то у нас всего разок, чисто голодуху перебить. — ринулся ко мне Рус и схватив за руку, потащил в сторону своего логова, до которого мы не дошли совсем немного. — А во-вторых, детка, прими ты уже то, что сколько не бегай от разговоров, а от неизбежного не убежишь. Ты согласишься и обратишь меня.

— Ради чего? Ты хоть знаешь, что тебя ждет жизнь исключительно в качестве моего раба тогда?

— В смысле сексуального раба? — фыркнул парень, ничуть не посерьезнев и даже лукаво подмигнул, обернувшись на ходу. — Я только за всеми конечностями.

— Не вижу ничего забавного. Ты станешь бесправным существом, пойми, вещью, так заведено у нас. И то, исключительно в том случае, если мой отец позволит сохранить тебя при себе в подобном качестве. И это никак не поменяет факта, что в пару мне придется взять другого прима, когда найдется достойный кандидат. Ведь я могу обратить тебя, но не изменить саму твою сущность. В самом идеальном варианте моя пара будет мириться с тем, что я и дальше стану держать тебя в качестве постельной игрушки. Ты к такому готов, Рус?

— А ты обрати и мы еще посмотрим, как все пойдет.

— Да почему ты такой упрямый? Почему попросту не желаешь слышать моих доводов?

— А почему ты, Эрин, опираешься только на чей-то чужой опыт черте какой давности? Почему мы должны следовать каким-то там вашим правилам, а? Почему мы не можем забить на всех и все и