Ветер перемен. Книга вторая - Александр Заречный

буквально образовались из ничего двое мощных мужчин чем-то неуловимо похожих друг на друга. Они аккуратно и надёжно взяли Гийома под руки и дождавшись кивка шефа, буквально вынесли его в прихожую.

Брандт несколько минут нарезал круги по кабинету не в силах сразу унять расшалившиеся нервы. Наконец он сел на своё место, с усилием помассировал лицо и коротко обратился к шефу БНД:

- Пригласите своего сотрудника.

Шнитке снова вышел в приемную и отдал распоряжение ординарцу.

Вернувшись в кабинет он застал канцлера у открытого сейфа откуда тот достал пузатую бутылку арманьяка, три хрустальные рюмки и блюдце с лимоном.

- Порежьте пожалуйста лимон, герр Шнитке. - попросил Брандт, открывая бутылку.

В дверь постучали.

- Входи, Арнольд! - Шнитке взял на себя роль хозяина.

Арнольд Хеттвер переступил порог и слегка приподнял брови обнаружив несколько неожиданную картину.

- Рад познакомиться с вами... - шагнул ему навстречу канцлер.

- Арнольд Хеттвер. - представился вошедший, крепко пожимая руку канцлеру.

- Садитесь в это кресло, к столику, - показал жестом Брандт на стоящий в стороне столик в окружении низких кожаных кресел, ставя на него бутылку и рюмки. Шнитке принес блюдце с дольками лимона.

- Я хочу выпить за вас и за отлично сделанную вами работу. Благодарю!

Мужчины выпили и взяли по ломтику лимона.

- Расскажите, как вам удалось в одиночку проделать такую колоссальную работу и разоблачить сеть штази работающую столько лет? Кстати, сколько герр Шнитке?

- Почти двадцать лет, герр канцлер. - ответил главный контрразведчик страны. - Конечно, первые несколько лет у них ушло на врастание в государственные структуры и они практически никакого вреда не причиняли стране, всего лишь информируя руководство штази об общей обстановке в ФРГ. Но вот потом...

- Да! - крякнул от досады канцлер и снова обратился к Хеттверу. - Так я слушаю!

- Вам может показаться это невероятным, герр канцлер, - начал Арнольд. - Но это оказалось нетрудно сделать.

- Нетрудно?! - перебил Брандт. - Тогда почему до сих пор вся наша контрразведка не смогла этого сделать?

- Да, нетрудно. - подтвердил Арнольд. - Когда знаешь где и что искать.

- И как вы узнали?

- Мне было указано абсолютно точное место где искать и сказано, что именно я там найду. А также способы связи Гийома со штаб-квартирой штази и даже даты подачи информации.

- А это вообще возможно? - удивился канцлер. - В вашей работе уже были подобные случаи?

- Бывали случаи сдачи агентов и курьеров, - пояснил Хеттвер. - Но сказать заранее, где и когда будет передача - невозможно. Особенно учитывая то, что если бы Гийома не назначили вашим референтом, у него попросту не было бы чего передавать.

- Значит ваш источник знал заранее, что его назначат? Чертовщина какая-то! - откинулся на спинку канцлер. - Я ведь был близок к решению не назначать его, после информации от вашего шефа, что Гийом возможный предатель.

- И тем не менее, он знал. И не только это. - Арнольд посмотрел на своего шефа. Тот едва заметно кивнул. - Он также сообщил, что в случае, если мы не арестуем Гийома сейчас, его деятельность приведёт к вашей отставке с поста канцлера 7 мая 1974 года.

В кабинете повисла тишина.

- Но как он мог это знать? - первым нарушил молчание канцлер.- Или это такие выдающиеся аналитические способности? Он кто? Офицер штази?

- Нет, способности тут ни при чём. - ответил Арнольд. - И он не из штази. Военнослужащий советской армии.

- Даже так?! - удивился канцлер. - Высокопоставленный офицер?

- Нет. Рядовой.

- Вы шутите? - глаза у Брандта стали круглыми.

-- Я понимаю ваше изумление, герр канцлер. - вмешался Шнитке. - Сам был в вашем положении. Но всё больше убеждаюсь, что мы имеем дело с уникальным человеком. Вот, посмотрите! - протянул он два конверта.

- Что это? - Брандт покрутил в руках конверты.

- Это проделал со мной Арнольд, чтобы доказать, что всё, о чём он говорит, не плод фантазии. - продолжил Шнитке. - Там и данные, которые он обнаружил уже потом в архиве БНД на Гийома и две авиакатастрофы, предсказанные с точностью до часов и минут. Произошла пока одна, в Сибири. А вторую мы сможем наблюдать при желании даже лично. Послезавтра в Праге, советский самолёт с сотней пассажиров на борту. Погибнет 66 человек. Я дал задание послать туда кинооператора для съёмки.

Канцлер смотрел на шефа БНД широко раскрытыми глазами и почти не дыша.

Глава 7

Учения нагрянули, как всегда неожиданно и не вовремя. С утра оркестр был занят своей обычной работой. После часовой подготовки, когда каждый музыкант "разыгрывается" по своей собственной методике, Юра-архивариус, по указанию дирижёра раздал каждому по пачке нот и началась совместная репетиция. На этот раз дирижёр решил, что нам пора вспомнить классические произведения, так как примитивные военные марши сидели уже в печёнках.

Я, имея теперь фирменную флейту, не чувствовал себя бедным родственником и играл на равных со всеми.

- Как, всё - таки флейта украшает оркестр! - лучезарно улыбаясь заявил Василий Иванович Ключный, обнимая свой баритон. - Шурик и как у тебя хватает дыхалки, ведь половина воздуха мимо летит! Не то, что у нас - всё через мундштук, без потерь.

Да, это действительно так. Люди слабо разбирающиеся в музыке и, особенно в духовых инструментах всегда попадают впросак, когда их спрашивают: на каком инструменте легче играть - на огромной тубе или на малюсенькой флейте-пиколло? Абсолютно все говорят, что, конечно же на тубе труднее, а что эта маленькая дудочка? - и ребёнок сможет! На самом деле, как раз наоборот! Именно потому, что как сказал Василий Иванович, большая часть воздуха уходит мимо инструмента, а если учесть, что партии флейты ещё и чрезвычайно сложны в техническом смысле, то частенько после репетиции перед глазами плавают "звёзды".

- Зато мне носить флейту легче! - отшучиваюсь я.

Во время репетиции, та часть моего мозга, которая не участвует в чтении нот, занята размышлением над новыми песнями, которые следует подкинуть группе.

Сегодня после обеда нужно будет попробовать самому спеть "Мадонну". Песня понравилась всем и выбрасывать её из репертуара из-за отсутствия Малова не стоит. А значит петь мне. У Виталия и Алексея голоса для неё слишком высокие. А у меня с каждым днём диапазон расширяется.