Ветер перемен. Книга вторая - Александр Заречный

* * *

Временами почти переходя на бег, я домчался до дома Габриэль намного быстрее обычного. Звонок в домофон.

- Ya?

- Если б не было тебя, скажи, зачем тогда мне жить?- пою в микрофон песню Дассена в русском варианте и сразу же слышу радостный вздох. Жужжит замок двери, я толкаю дверь и вхожу в подъезд. Наверху хлопает дверь и лёгкий перестук каблучков по ступеням. На середине лестницы Габи падает в мои объятия и я так стискивал её, что чувствую, как она перестаёт дышать. Быстрыми поцелуями она покрывает моё лицо, но я, наконец ловлю её губы и надолго припадаю к этому нежному источнику наслаждения. Мы чего-то бормочем, не вслушиваясь ни в свои слова, ни в ответные. Разве важен сейчас смысл? Нам слова не нужны...

Утолив первый голод изголодавшихся душ, поднимаемся в квартиру. Там только Тоби. От былого стеснения не осталось и следа и мы здороваемся почти как родственники. Он всё понимает и перекинувшись со мной парой ничего не значащих слов уходит к себе. Понятливый парень!

Мы идём в комнату Габи, я бережно обнимаю её и начинаю, теперь уже очень нежно и не спеша ласкать её. Даже в глазах темнеет от избытка чувств. Потом мы сидим обнявшись и любим друг друга глазами.

- Саша, я не думала, что так бывает. - тихо шепчет Габриэль глядя на меня сияющими глазами.

- И правильно думала, - киваю я. - Так не бывает.

Габи смотрит удивлённо.

- Так бывает только если ты со мной. - добавляю я.

Габриэль тихонько смеётся и легко целует меня в нос.

- Я знаю, поэтому так и люблю тебя. - говорит она просто.

Я не знаю, что ей ответить и молча обнимаю.

- Счастье ты моё ненаглядное! - нахожу, наконец , как мне кажется подходящее слово. Но ошибаюсь.

- Ненаглядное? - переспрашивает Габриэль. - Что это значит? Я не знаю такого слова

- Это значит, что я вот смотрю и смотрю на тебя и никак не насмотрюсь. Не нагляжусь! Хочется смотреть и смотреть, понимаешь?

- Понимаю, - кивает Габи и вдруг с улыбкой добавляет. - А ты разве только смотреть хочешь? Больше ничего?

- Ах ты, провокатор! Ну, держись!

Мы кувыркаемся на кровати и в какой -то момент я понимаю, что нужно остановиться, иначе последствий не избежать. Я с трудом отрываюсь от такого желанного тела, но, видимо слишком резко, потому что Габи спрашивает:

- Что-то случилось? Я сделала что-то неправильно?

- Ох, солнце моё, - тяжело вздыхаю я. - Я боюсь, что я могу сделать, что-нибудь неправильное.

Габи смотрит внимательно. Потом тихо говорит:

- Да, я понимаю. Сейчас не время. Мы сделаем это попозже.

Её слова звучат для меня совершенно неожиданно! Никак не могу привыкнуть к её манере говорить всё как есть, без жеманства или ложной скромности. Она живой человек, тем более влюбленная молодая девушка. Желание близости абсолютно естественно. И почему об этом нельзя сказать открыто? Ведь ни кому-то постороннему. А ведь я, даже прожив в три раза больше её вот так запросто сказать не могу.

- Габи, счастье ты моё! - я прижимаю её к груди. - Вот никогда не думал, что такая девушка может существовать на свете. И что она будет моей! Господи, если ты есть, сделай так, чтобы мы не расставались всю жизнь!

- Он, конечно же есть! - отвечает Габи оторвав голову от моей груди и глядя мне в глаза. - Но наша любовь зависит прежде всего от нас. Бог даёт только возможность, а хранить её должны мы сами. И я сделаю для этого всё, что в моих силах. Я обещаю это тебе.

От её слов вдруг что-то стало с моими глазами и я усиленно начинаю моргать. Никто и никогда не говорил мне таких слов.

- Габи. - только и смог я прошептать и зарылся в её волосы, чтобы она не увидела мои мокрые глаза.

- Я тоже обещаю тебе, что ты будешь для меня единственной женщиной. Первой и - единственной!

- У тебя не было девушки там, в России? - спрашивает Габи, запустив руку мне под рубашку.

- Ты знаешь, как-то не успел, - пожимаю я плечами. - то две школы: обычная и музыкальная, потом репетиции и выступления с группой, а сразу после школы меня забрали в армию.

- Забрали... - повторяет Габи. - Какое странное слово, разве оно здесь подходит? Ты же не вещь, чтобы тебя можно было забрать.

- У нас так говорят. А я и не против. Видишь, забрали и привезли к тебе, разве это плохо?

- Это хорошо! - смеётся Габриэль, - Но всё равно странно звучит.

- А у тебя был друг? - спрашиваю, хоть и знаю ответ.

- У меня много друзей, но ты спрашиваешь, был ли у меня парень? - уточняет Габриэль. Да, смутить её трудно.

- Да. Первая любовь, свидания, записочки...

- Нет, - просто отвечает Габи. - Мне предлагали, конечно встречаться, но мне, как-то это было не нужно. У меня тоже всегда было много всяких дел, - Габи пыталась найти нужные русские слова. - Тоже школа и музыкальная, как у тебя. И ещё в церкви я пою. Мне интереснее это, чем ходить по улице с парнем. Зачем?

- Как зачем? А вот за этим! - пошутил я, но поцеловал её серьёзно.

После паузы на поцелуй, Габи продолжила:

- А для этого, нужно любить!

И я не стал спрашивать, а можно ли без любви целоваться? Просто так!

- Ой, я совсем забыла! - Габи приподнялась с моей груди, где до этого уютно устроилась. - Приходил тот Вольфганг из Югендпалас и принёс для тебя пакет. Вон он на пианино.

Габи легко вспорхнула с кровати и потянувшись взяла пакет из плотной бумаги.

- Ну-ка, ну-ка, что там такое? Посмотрим?

- Посмотрим, - кивает Габи и протягивает ножницы. А я уж было собрался рвать его руками и зубами. Темнота!

Аккуратно отрезав край хорошо запакованного пакета достаю из него две плоские коробки с магнитной лентой и пухлый конверт между ними.

- Это, наверное музыка? - Габи смотрит на меня вопросительно. - Это подарок?

- Думаю, это для нас всех подарок, - интригую