Испытание огнем - Август Туманов

где кусты были особенно густыми, что-то поднималось. Земля дрогнула и из неё поползли нити — чёрные, дымные, как щупальца. Они светились изнутри, слабым, красноватым огнём, будто угли тлели в их сердце. Закручивались в воздухе, вытягивались, складывались в знаки — кривые, острые, пульсирующие жаром, как раскалённые угли. Из трещины в земле их поднималось всё больше и больше, они плели сеть. В воздухе запахло гарью, серой, а ещё чем-то живым и злым.

Я отступил, сердце заколотилось, горло сжалось. Метка прожгла ладонь, жар пробил руку до плеча. Мне стало не по себе — ноги задрожали, в груди похолодело от вида этих нитей, от их огненного свечения. Я инстинктивно сунул руку за пазуху и сжал амулет. Пальцы вспотели.

А пёс не дрогнул. Он шагнул вперёд, оскалил зубы так, что его белые клыки сверкнули в полумраке, и начал рычать, тихо, но с какими-то глухими мощными вибрациями. Глубоко, с угрозой, которая пробирала до костей.

Мне на секунду показалось, что Никак начал расти. Шерсть топорщилась, тень пса удлинилась, лапы стали шире, плечи выше. Он стоял перед нитями, как страж, и рычание перекатывалось в груди, словно далёкий гром.

— Никак… — выдохнул я и сделал шаг к нему.

Нити потянулись к нам, огненный свет внутри них вспыхнул ярче, знаки задрожали, воздух загудел, как раскалённая печь. Амулет на моей груди полыхнул голубым, холодным, резким светом неба. Нити замерли, будто наткнулись на стену, огонь в них мигнул и тут же потускнел. Но они не исчезли. Они тянулись ко мне, извиваясь, как змеи, и шипящий, многоголосый звук пробился сквозь рычание пса:

— Ты его надел… Ты пожалеешь...

Я попятился к машине, споткнулся о бордюр, но удержался. Никак шагнул ближе к нитям, рычание стало громче, он будто ещё вырос, тень его казалась огромной, глаза горели, как факелы. Нити отпрянули, но тут же рванули вперёд, огненные знаки сложились в круг, жар ударил в лицо.

— Беги за мной! — крикнул я собаке, бросаясь к «Ладе».

Я уже делал последний шаг к машине, как вдруг свет фонаря дрогнул. На ржавой стене гаража проступила тень — не моя и не Никака. Огромные крылья, крючковатый клюв... Знакомый силуэт из детских сказок деда.

— Рух? — вырвалось у меня.

Тень шевельнула перьями, хотя во дворе не было ветра. Затем — рассосалась, оставив после себя лишь потёк краски, будто кто-то провёл по стене раскалённым гвоздём.

Я дёргал дверь машины, пальцы скользили по пульту сигналки, кнопка не поддавалась. Возился, пот стекал по вискам, и вдруг — вспышка. Яркая, голубая, как молния, осветила двор. Я резко обернулся, сердце подпрыгнуло. Нитей уже не было, а Никак не спеша бежал ко мне, как обычный пёс, ничуть не больше, чем был. Хвост весело мотался, глаза блестели. Он радостно тявкнул, будто ничего не случилось, и запрыгнул в машину.

Я рухнул за руль, захлопнул дверь, завёл мотор. На нервяке слишком резко стартанул. Шины взвизгнули, «Лада» рванула с места, двор деда пропал за углом. Амулет потускнел, но метка продолжала слегка зудеть. Никак сидел рядом, дышал ровно и спокойно, глядя вперёд. Я крепко, обеими руками, держал руль, дыхание сбивалось. Никак выглядел прежним, но в памяти остался огромный силуэт, рычащий на огонь, и та вспышка. Напряжение сжало грудь — что-то шло за мной, что-то большее, чем я думал. И будущее, о котором говорил дед, теперь начинало пугать сильнее, чем люди в чёрном.

По хорошему, нужно было отправляться домой после всех дневных похождений. Но в приложение звякнуло вызовом заказа и я не смог удержаться, чтобы не заработать немного лёгких денег. Тем более, что было по пути.

«Просто подвезти людей, — подумал я. — Без алтарей, без Азара. Вечер без приключений уже был бы отдушиной. Хотя с моим везением кто-нибудь сейчас про духов заговорит. Или ведьмы с мётлами сядут».— усмехнулся про себя.

Я подъехал на точку вызова около большого торгового центра, припарковался у тротуара. Подошли две девушки — лет по двадцать пять, в ярких куртках, одна с длинными каштановыми волосами, другая с коротким рыжим каре. Они тащили пакеты с продуктами, смеялись, толкали друг друга локтями, как школьницы на перемене.

— Ой, собакен! — завопила рыжая, открывая заднюю дверь. — Это что, второй водитель? Где права у него? А как зовут такую милоту?

— Зовут его Никак, — ответил я, бросив взгляд в зеркало. — Понимаю, что звучит двусмысленно. Но уж как есть. Права дома забыл, но рулить умеет.

— Ого, Никак! — каштановая плюхнулась на сиденье. — Привет, красавчик!

Никак приоткрыл один глаз, лениво махнул хвостом, будто сказал: «Смешные, но не в моем вкусе». Девушки захихикали, чуть ли не в унисон.

— Куда едем? — спросил я, трогаясь с места.

— На Прекрасных Курсантов, — ответила рыжая, роясь в пакете. — А можно вашей собачке печенье дать? У нас тут «Юбилейное», очень вкусное!

— Попробуйте, — кивнул я. — Только он капризный, может и не понравится ваше угощение.

Рыжая протянула печенье. Пёс понюхал, фыркнул, отвернулся с видом «это что, вы серьёзно?».

— Ну всё, Лен, он нас раскусил! — засмеялась каштановая. — Это тебе не собачья радость, это оскорбление!

— Да он просто гурман, — подхватила рыжая, подмигнув мне в зеркало. — А ты, уважаемый водитель, тоже привередливый? Тебя можно печеньем подкупить?

Я хмыкнул, сдерживая улыбку. «Вот же прилипалы, — подумалось мне. — Лёгкий вечерок не получился. Флирт с печеньем — это что-то».

— Я попроще буду, — ответил им. — Но за рулём не ем. Правила дорожного движения, знаете ли, суровы в этом плане.

— Ой, какой законопослушный! — протянула каштановая, наклоняясь вперёд. — А ещё и симпатичный. Блондин, глаза почти голубые, прям герой телесериала. Ты случайно не снимаешься где-нибудь?

— Ага, в «Такси против теней», — брякнул я, подыгрывая. — Скоро второй сезон. С псом по имени Никак в главной роли.

Девушки расхохотались, рыжая хлопнула подругу по плечу.

— Слышала, Ань? Никак — звезда! А ты, значит, его менеджер? — спросила она, прищуриваясь. — Или всё-таки герой? Спасаешь мир по ночам,