Река Великая - Максим Николаевич Николаев

муж Сергей был полный мужчина лет на пять старше супруги с начавшими уже седеть волосами соломенного цвета. К столу он вышел в тельняшке и брюках на красных подтяжках. Его табурет стоял напротив окна, пряжки подтяжек ослепительно сверкали в лучах полуденного солнца.

— Угощайтесь: своё. — Хозяйка показала на плошку с яблочным вареньем на столе. К варенью были баранки и галеты из продуктового набора, которые «Верочка» заказывала для подопечных на оптовой базе.

Сервиз китайского фарфора тоже был не покупной: Александр обратился к памяти, но не мог вспомнить имени старенькой дарительницы, что по зиме в нескольких коробках принесла к ним в фонд ту часть скопленного за долгую жизнь добра, от которой при дележе будущего наследства отказались дети и внуки.

Анастасия Ухватова поднялась с табурета и налила чаю священнику. Когда носик чайника оказался над кружкой монаха, тот протестующе замотал головой:

— Пятница нынче, матушка, постный день.

— Может, компота налить?

— Лучше кипяточку беленького.

— А вы же сами в группе в «ВКонтакте» писали, что не страшно: мол, не старообрядцы мы, чтоб от чая отчаиваться. — Хозяйка перевела вопросительный взгляд на Александра, который уже взял ложку, чтобы намазать яблочного варенья себе на галету, но при словах помощника опомнился и положил ее на место.

— Чай, кофе в пост можно, но лучше без сахара. Из напитков — главное спиртного не употреблять, — сказал он.

— Да и в другие дни ни к чему оно, — не сдержался муж Ухватовой.

— Ни к чему, это верно, — охотно согласился с ним отец Александр.

В прошлую встречу хозяин дома замучил директора фонда разговором сначала о своем саде, потом о политике, но нынче молчал как Иисус перед Пилатом. Слова про спиртное были первыми, которые Александр услышал от него после приветствия. Пока младший сын с игрушечным автомобильчиком не скрылся в прихожей, отец внимательно следил за его передвижениями по полу, а потом стал рассеянно разглядывать посуду на столе — всё ради того, чтобы не смотреть на гостей.

В трезвом воздержании Ухватов старший провел уже много лет, но и средства к заработку не искал — немало Александр повидал таких отцов семейств и на селе, и в городе. Лето хозяин посвящал уходу за стареньким садом, который достался им в наследство от родителей жены, а зимой много смотрел телевизор и писал в соцсетях на все подряд темы. С высокомерием, которое нередко присуще вчерашним алкоголикам, он бранил русское пьянство и находил в нем главную причину царивших вокруг бедности и разрухи. Супруга тоже не работала: занималась детьми и хозяйством.

От государства как многодетные и малоимущие они получали какие-то деньги, но их не хватало. Позапрошлой зимой семейство поставили на попечение в «Верочке», и с тех пор Александр с Нектарием только единожды бывали в их деревне — с коротким дежурным наездом. Повод для новой встречи дала Анна Дурнева, которая вместе с мужем давно и много помогала фонду. По фотографиям на барахолке «ВКонтакте» благотворительница узнала вещи, которые до этого своими руками снесла в Ольгинскую церковь. Искала, что поприличней на этой барахолке можно купить для малоимущих из «Верочки», а малоимущие и сами тут как тут.

Происшествие было не из ряда вон. Обычно единственного предупреждения хватало, чтобы окоротить начинающих предпринимателей. Слава Богу еще, что Анна, к которой отец Александр и прежде весьма благоволил, брани не затевала и даже извинилась, когда отправила ему ссылку на объявление о продаже вещей.

— Еще кипяточку? — Благодарствую. Напился.

Нектарий за столом Ухватовых перед каждым глотком старательно дул на горячую воду и наконец отставил от себя пустую фарфоровую чашку на блюдечке. Глава семейства теперь сидел, обернувшись к окну, и сощурясь делал вид, что высматривает что-то у себя в саду.

Александр мрачно поглядывал то на невкусные баранки, то на галеты, то на запретное в постную пятницу варенье и раздумывал о том, как бы покрасноречивей начать беседу.

— Слыхала ль ты, Настасья, про Иоанна Златоуста? — наконец заговорил он.

— Вы писали в группе «ВКонтакте» про него недавно, — кивнула хозяйка. — Он ругал тех, кто бедняков обижает.

— Верно. И он же говорил: «Ложь так дурна, что и сами лжецы ненавидят того, кто лжет».

Полные щеки Ухватова стали красные как два спелых яблока. Директор фонда перевел взгляд с него на Настасью, которая в ответ вдруг с вызовом вскинула подбородок:

— Да какая разница! Что она продала бы, что мы!

Александр даже опешил:

— Зачем эти вещи Анне продавать, коли специально для вашего семейства она их покупалà Ты и сама в объявлении на барахолке указала, что всё с ярлыками.

— Специально! Можно подумать! Мало ли неношеного у богатых! Особенно детского!

— В нашей группе «ВКонтакте» ты жаловалась, Настасья, что детям в школу ходить не в чем. А оказалось, не нужна одежда, на продажу выставила. Значит, солгала и пред добрыми людьми, и перед Господом.

— А кроме одежды, не нужно, что ль, ничего ребенку? Ручки, тетрадки! — она обернулась к мужу за поддержкой, но тот молчал.

— Канцтовары весной раздавали. Мимо вас не прошли, — тихо, но грозно промолвил священник.

— Питание…

— Для многодетных — бесплатное в школе! Ждал слова раскаяния услышать от вас, да вижу, что придется с довольства семейство снимать!

— Посмотрим еще, кто кого снимет!

Священник обернулся к Нектарию:

— Ты погляди, еще и огрызается, тунеядка!

— Думаете, не знает никто ничего?! — продолжала Ухватова. — На «Гамме», на оптовой базе, у меня брат двоюродный — грузчик.

— И что с этого?

— И то! Рассказывал, что половина отгрузок от них в вашу «Верочку» только по бумагам идет.

— Много ли твой брат-забулдыга в тех бумагах понимает?

— В полиции люди умные, разберутся!

Священник поднялся из-за стола с недопитым чаем и быстро пошагал вон из кухни. Снаружи он споткнулся о малыша с автомобильчиком и сжал губы, чтобы не обронить ругательства. Нектарий нагнал его у дверей. Проводить благодетелей никто не пошел.

— Думал, что мы у себя в фонде цветник возделываем, да видит Бог, третий год сорняки удобряем! — выйдя на воздух, гневно прошипел отец Александр.

Ни теплиц, ни огорода, ни упомянутого священником цветника Ухватовы не держали от своей лени, но сад был ухоженный, со скошенной травой под деревьями и свежей побелкой на стволах яблонь. Многочисленные плоды уже завязались на ветвях среди листвы с серебристым отливом. Позади сада на лужайке двое старших сыновей с матерными воплями гоняли дареный мяч.

Нектарий на дорожке от дома оборачивается к окну, где за тюлем прячется лик бесстыдной хозяйки:

— Люди, кто злые и неработающие, самые опасные, отче: беззакония творить и время,