Река Великая - Максим Николаевич Николаев

пристань влезть хотел, — заговорил рыбак доверительным тоном. — Ну, так говорят, что пристань, а на самом деле, это церковь их. Самой службы не видал, но послушал через стену немного. Не молятся так православные, это правда. Хоть старый обряд, хоть новый, хоть сверхновый какой возьми. Нашему Власию про это рассказал, а он меня отругал: не лезь, не твоего ума дело. Сам-то он к ним ходит на Пасху, на Троицу, на Рождество — говорит, что о Боге нашем попроповедовать, но при этом всем же в деревне твердит, что нехорошо это — насильно обращать человека в иную веру.

— От ада душу спасти нехорошо?

— Про ад он раз сказал, что в древности его мудрецы из педагогических соображений выдумали, а после смерти только рай есть, но у каждого он свой, по его деяниям заслуженный. А свою мораль другому навязывать нельзя, это грех нетерпимости.

— Всё в меру хорошо, и терпимости тоже нужно знать предел, — осуждающе покачал головой Александр. — А про грех такой я впервые слышу. Грех гордыни есть, непослушания, тайноядения, идолопоклонства…

— Власий говорил, что церковные книги сильно устарели. Тыщу лет, мол, не обновлялись, и не всякий грех в них есть. Браконьерство то же, к примеру.

— Может, и Писание, по его мнению, устарело?! — преувеличенно возмутился отец Александр. Он снова потянулся в карман за платком.

— Про Ветхий завет сказал он как-то, что недаром таким словом назван. Давно уже чисто академический интерес представляет.

— А ты слыхал, что прежде Власий ваш в большой церкви в Палкино служил? И не по доброй воле ушел оттуда.

— Говорили бабки что-то.

— Как только приход в Палкино ему пожалован был, то сразу у него с трудовой дисциплиной, что называется, проблемы начались, — стал рассказывать Александр. — Раз с великого похмелья причащался у себя в храме. Ему диакон кубок подает: «Кровь святая», — говорит. Власий отпил и просит: «Дай-ка еще». Тот не понял, чего он хочет, пока Власий сам у него чашу не взял из рук и до дна вино не осушил. Осталось бы незамеченным богохульство, да дьякону спасибо: сообщил куда надо. После того, как приход у него отобрали, Власий дома засел и еще горше запил. В конце концов супруга его из дому выставила, тогда он и подался к дионисийцам.

— В монастырь, что ли, в этот лесной?

— Монастырь — это громко сказано. Хибарка возведена посреди леса. Когда не совсем пьяные, латают ее отшельники тем, что на помойках найдут. Там же и службы у них проходят. Главный над ними — старец Агафангел, единственный среди этой братии священник, если Власия вашего не считать. В бытность в деревне Клюкино Агафангел занимал приход и такое раз учинил, что храм заново освящать пришлось. В обитель болотную он отправился вдвоем со своим диаконом собутыльным, так с ним на пару и служат. А сами дионисийцы — они вроде секты: православные только на словах, священства не почитают, Писания толком не признают, в литургии чрезмерное внимание уделяют крови Христовой.

— Вроде секты? Ну а за что их Церковь тогда не запретит? Еще и у нас в храме служат.

— Есть у них покровители могучие в нашей епархии.

Андрей хмыкнул:

— Кому эти алкаши нужны?

— Не простые они алкаши, как ты говоришь. И храм, подопечный их монастырю, неспроста у вас в Малых Удах стоит, от Ящеров в соседней деревне. У дионисийцев древний сговор со злодеями: помогают им преступления покрывать и сокровище поганое их сторожить.

— Какое сокровище?

— Не слыхал про русскую веру древнюю? — спросил отец Александр.

— Это где Перун, Велес?..

— Еще древнее. До Перуна, писано было об этом, поклонялись русы водному божеству по имени Ящер. Требища на реках стояли, и в каждом был идол этого Ящера из чистого злата. Раз в месяц на новолуние в жертву приносили мужа, которого среди своих выбирали по жребию, а бог речной за это их сети рыбой наполнял.

— И староверы наши — из этих?

— Я сам долго поверить не мог, — честно признался священник. — Уж сколько веков прошло. И надо же, что не в какой глуши северной свои обряды кровавые совершают, а под самим Псковом. Да еще от Выбут в двух верстах — на родине Ольги Равноапостольной. Как крестители древние прозевали, Бог весть. Живут, не таятся. Даже и деревенька их Ящерами зовется, хотя при советах могли бы переименоваться в какое-нибудь Красногадюжное, никто б не заметил.

— Про рыбу это правда. Да и про идола, может быть, — согласился Евстафьев.

— Не может, а истинно так. Сведения — надежные, из первых рук. — Отец Александр выдержал молчание под всё еще недоверчивым взглядом рыбака. В пальцах у Андрея вертелся жирный червяк, о котором тот совершенно позабыл за разговором. — Четыре, а то и пять пудов чистого злата. Согласишься помочь вынести его тайно?

Андрей сейчас снова вспомнил тот ужас, который испытал зимней ночью у святилища на берегу, и при мысли о новой вылазке в Ящеры ему стало не по себе.

— Не знаю, подумать надо, — сказал он, помолчав. — Сторож там есть?

— И днем и ночью капище сторожат. Ясно, что опасность большая, но и награда будет немалой. С вашим отцом Власием я побеседовал, он помочь нам согласен в обход остальной своей братии. И открыл еще, что в общине у них тайная христианка есть, — на последних словах священник понизил голос до шепота. — Дай Бог, поможет с нашим замыслом. Из села поганского несчастная хочет с малым чадом выбраться, но не знает как.

* * *

Посреди широкой постели меж двух супружниц, старой и молодой, хозяин вертится с боку на бок, потеет и никак не может заснуть. Хоть бы одна ветринка в окно задула!

Отвернув край общего на троих одеяла, Любавка поднимается с ложа.

— Куда?

— По нужде. — Босые ноги торопливо шлепают по полу.

Фонарь с улицы вычерчивает на занавеске в избе черные ромбы с точкой посередине. Сын Богуслав на своей кровати не спит — в мобильный уткнулся. Давно уже день с ночью перепутались у него. Если не надо в рейс ехать, то всё равно днем выспится, а ночью — со своими телефоном: часами в него глядеть готов и наглядеться не может, как девица красная — в зеркальце.

— Велибор жаловался: спину опять прострелило ему, — обратился отец к сыну шепотом, чтобы не разбудить маленькую Златку на печи. — Подменишь его на пристани в ночь со среды на четверг.

Богуслав оторвал взгляд от маленького экрана:

— Между рейсами хотел хотя бы одну ночь передохнуть.

— Так и передохнешь на