Река Великая - Максим Николаевич Николаев

За первым поворотом асфальт сделался глаже, а дорога — шире. Сменяли один другой указатели деревень. Дудниково. Бадухино. Слопыгино. Полены. Над зубчатой кромкой леса по правую руку показалось оранжевое зарево.

В свете фар сверкнули две светоотражающие полоски. Одинокий гаишник на обочине взмахом жезла дал сигнал водителю остановиться. Осторожно, чтобы не потревожить спящего в кузове, Богуслав сбавил скорость. Машина затормозила на краю дороги.

В опущенном окне появляется голова в кепке с блестящей полоской на лбу:

— Доброй ночи. Сержант Волин.

Вернув права и страховку, сержант просит открыть кузов. От едкого рыбьего духа он непроизвольно пятится назад. Света в фургоне Богуслав нарочно не стал включать: авось не заметит гаишник пьяницу, но луч фонаря почти сразу натыкается на неподвижное тело за пластмассовым ящиком из-под рыбы.

— Это кто?

— На трассе подобрал, между Гоголевым и Золотавиным. Спросил, откуда он. Ничего не ответил. На дороге живого человека оставить — Господь не простит. В фургон запихал кое-как. Думаю, довезу до дома, в сенях у себя положу.

— Почему не позвонили в полицию?

— В прошлый год такого же в Палкино нашел, и кому только ни звонил! Ваши сказали: в скорую обращайся, а в скорой — чтоб в полицию сообщил.

— И тоже к себе повезли?

— Пока по телефону разговаривал, сам очухался. До дома его довел.

— Вы можете залезть в кузов?

Водитель повиновался. Сержант забрался внутрь следом за ним. Богуслав заметил, что в какой-то момент тот успел расстегнуть кобуру. Морщась от рыбной вони, Волин навел фонарь на лицо пьяного и потряс за плечо:

— Уважаемый!

Борис заслонил лицо руками.

— Уважаемый!

Когда гаишник силой оторвал одну ладонь у него от лица, тот с зажмуренными глазами обругал его матом.

— Вот и со мной так! — тут же вставил Богуслав.

Сержант Волин покинул фургон слегка сконфуженным.

— Про перевозку людей в кузове что у нас в ПДД написано? Или вы не читали?

— Ну а куда его? На сиденье?! Чтоб он там уделал всё?! — Богуслав щурился от света фонаря, который теперь, как перед этим пьянице, бил ему прямо в лицо. — Мойку салона мне ГИБДД оплатит?

Волин достал из кармана своей формы блокнот с ручкой.

— Забирать будете, или в деревню везти?

— Будем, — раздалось ледяным тоном в ответ.

* * *

На следующее утро случившееся обсуждали на планерке в кабинете начальника угро.

— Этот Волин, что ли, в одиночку в патруле был?

— В одиночку. У них в ГИБДД недокомплект больше нашего.

— А Богуслав Родич где сейчас?

— Откуда я знаю, Айрат? Наверно, у себя в деревне.

— Его отпустили, что ли?! — возмутился майор Айрат Расулов.

— А за что его задерживать? За нарушение правил перевозки людей в кузове?

— Синяк дал показания?

— Дал, всё в порядке. В следственном возбуждают дело по статье 105 часть 2, убийство двух и более лиц. С нашей стороны к группе присоединятся Копьев и Сабанеев.

— Ну хоть так.

С Расулова начальник перевел взгляд на двух упомянутых оперов:

— Про этих Сварожичей, или как их, вы что-нибудь выяснили?

— Семья перебралась в Псков из Ящеров в 94-м, после них из деревни больше никто не уезжал, — стал отчитываться Копьев. — Муж, жена, трое детей. Родители устроились на завод и получили комнату в общежитии, потом она заболела, он спился. Детей отправили в детский дом. Старшей дочери Рогнеды тоже уже нет в живых: наркоманка, судимость за распространение, суицид в начале нулевых. Средняя, Смеяна, уехала в Москву, там постояла на панели и вышла замуж за американца, сменила гражданство.

— А третий ребенок?

— Младший, Ждан Волкович, прописан в той же комнате.

— До Сварожичей еще в советское время двое покинули общину, — добавил лейтенант Иван Сабанеев, который сидел за длинным столом в кабинете рядом с Копьевым. — Братья-близнецы Елдичи, Твердила и Дрочила, — когда он назвал имена, кто-то из коллег на его стороне негромко хихикнул. — В 73-м пошли на срочную службу. Служили в ВДВ в Подмосковье. После армии оба остались в Наро-Фоминске, имена и фамилии сменили.

— Живы? — опередил начальника с вопросом майор Расулов.

— Оба умерли в прошлом году с промежутком в три месяца.

— От семей можно что-то узнать.

— Я списался с сыном одного из близнецов. Елдаков Виктор Иванович, 83-го года рождения. Он рассказал, что отец вырос в старообрядческой общине, но в армии под влиянием политрука стал атеистом. О прежней жизни говорить не любил, с родственниками семью не знакомил.

— Если Ждана Сварожича вызвать на допрос, то услышим ту же легенду, я уверен, — снова вступил в разговор Копьев. — По крайней мере, сейчас точно рано это делать. Спугнем.

Сверчков согласился с ним.

Перед тем, как захлопнуть тонкую черную папку перед собой на столе, начальник уголовного розыска сдул с документов тополиный пух, который нанесло ветром с проспекта через открытое окно с решеткой.

* * *

На что он долю свою истратит? Господи! Да на всё! Дом построит на участке новый: трехэтажный, скважина, септик, кирпичный забор. Глядишь, и Анька вернется из города. О заработке ей больше на надо будет думать, сядет дома на хозяйстве. Еще зуб он себе вставит — имплант, как Надька Прилуцкая. Машину, конечно, менять пора. «Майбах» шестисотый, полный фарш. Или, може, внедорожник? Только не паркетник, а настоящий, полноприводный. А если и то, и другое вместе?.. Сколько бы Андрей ни добавлял к списку, огромная сумма на воображаемом счете в банке почти не уменьшалась.

— Не люблю планы раньше времени строить. Не дай Бог, сорвется, — ответил наконец будущий миллионер монаху Нектарию, который задал ему вопрос.

— Уповай на Господа и держись пути Его: и Он вознесет тебя, чтобы ты наследовал землю, — раздалось в ответ с кормы.

Кто не рискует, тот не пьет шампанского. А кто рискует, тот пьет. Нынче Андрей понял настоящий смысл поговорки. Шампанского в избе у него за что-то не завалялось, но самогону было с субботы полбутылки. Стакан хватил, и сразу про все сомнения и страхи забыл. Одна мысль осталась в голове — о несметном богатстве. Думал еще вздремнуть перед вылазкой, но глаз так и не смог сомкнуть.

Лодка медленно проплывала мимо Малых Удов, где горело единственное окно, и то еле-еле, ночником: племяшка к ЕГЭ готовилась. Последний остался, но самый важный. Математика. Теперь не страшно, если на бесплатное не поступит: дядька учебу оплатит. Сразу даст на пять лет вперед, чтоб Машка с Генкой сидели спокойно, еще и на жизнь в городе прибавит: нечего девке на работу отвлекаться, пока