Родная партия - Глеб Ковзик

– В первую очередь от нас ждут грамотную подготовку фестиваля молодежи, Андрей Григорьевич.

– Насколько понимаю, есть какое-то беспокойство? Подводные камни?

– Как обычно, важна политическая бдительность.

– Что же можно ожидать серьезного от непартийного фестиваля? – я удивился. – Кроме того, что мы способствуем политическому продвижению наших идей.

Татьяна улыбчиво пожала плечами: “Это же иностранная молодежь!”

– Видимо, сейчас им безусловно хочется наговорить всякого в Москве. Особенно про политику.

– Мы должны продемонстрировать преимущества советского общества с разных сторон. Что, разумеется, и так ясно – откровенно действует вражеская пропаганда…

Интересно, это такой тонкий троллинг от секретарши?

– Однажды довелось общаться с турецкими студентами. Довольно необычные ребята. Мне они показались безобидными. В политическом аспекте, конечно, это люди из капиталистического мира.

Тут я точно не кривил душой. Уж как турки дурили с ценниками, едва завидев иностранца в своей лавке – люди целые посты катали.

– Андрей Григорьевич, вы не беспокойтесь. Наши комсомольцы знают свое дело. В сложной ситуации они будут действовать согласно имеющимся указаниям: склонять иностранца к конкретной дискуссии, избегать острых углов, а в противном случае ссылаться на некомпетентность собеседника.

– Это правильная тактика в условиях острого противоборства с вражеской пропагандой, – соврал я. – Однако…

Татьяна взяла паузу.

– Мне кажется, одних только согласованных тем в постановлении мало. Понимаете, о чем я?

– Честно говоря, слабо представляю, что вы имеете в виду.

– Допустим, у нас есть перечень тем, обсуждение которых не является скрытой или явной вражеской пропагандой. ЦК считает достаточными, например, обсуждение прогрессивной молодежью вопросов, связанных с окружающей средой. Но ведь молодежь может выдвинуть свои предложения в “Свободной трибуне” – темы, которые их тревожат, что им хочется выставить вперед. Совсем необязательно это будет критика социалистического строя. Я поясню свою мысль. Когда мне довелось присутствовать на собраниях комсомольской ячейки – не важно, каких именно, – то заметил одну и ту же тенденцию. Из общей массы выделяются креативные товарищи. Прямо-таки реально думающие головой. Не трафаретно мыслящие. Вот если бы их пустить к трибуне, задействовать как потенциал для обновления…

– Считаете, что откровенность поможет делу?

– Коммунисты должны быть честными и открытыми. От молчания формализм растет.

– Вы мыслите очень прогрессивно, – заявила Татьяна. – И очень раскованно. Боюсь, однако, что такие изменения принимают на уровне ЦК КПСС.

– Мы можем проявить инициативу.

И снова Татьяна замерла в нерешительности! До чего же советскому человеку страшно выйти на собственное дело.

– Это серьезный шаг.

– Разумеется. И он в полном соответствии с идеями социализма. Если марксизм-ленинизм утрачивает инициативность, то как же мы одолеем наших оппонентов?

– Я вас уважаю, Андрей Григорьевич, но всё же существует иерархия. Со стороны контролирующих инстанций могут возникнуть вопросы.

– Неужели совсем нет тем, по которым советская молодежь с иностранной не схлестнется языками?

– Подумаю. Только не забывайте, пожалуйста, что я всего лишь секретарь-референт.

– Вы очень умная девушка, – сделал жест рукой, как бы завершая дискуссию. – Хорошо. Остановимся на этом. Принесите мне ещё раз для чтения то самое постановление по фестивалю.

На этот раз я действовал более эффективно. Необходимые материалы заранее требовал от Татьяны, чтобы не “страдать” амнезией или додумывать из памяти историческую верность. Правило номер два: следуй правилам. Благо, что КПСС выдает их в максимально четком и ясном виде, а остальные организации просто копируют, едва модифицируя их.

Усидчивость моей секретарши была поразительной, а тактичность избавляла от ненужных переживаний за свое поведение. Кажется, скажи правду о своем реальном происхождении, она свела бы всё изумление в тихое замечание: “Какой у вас сегодня интересный юмор”

– Ориентируемся на решения ЦК. Сообщите замам, что они должны представить свои идеи до пятницы. Осветить в комсомольской печати. Что ещё? Через сколько дней начало?

– Двадцать два.

– Прекрасно. А где Курочка?

– Наверное, у себя в кабинете.

– Он не заходил?

– Нет.

Хм. Странно. Точно что-то скрывает. Либо боится после неудачной попытки слить меня из комсомола. Надеюсь, он к этому не причастен. Сегодня пятница, так что отличное время поговорить с ним начистоту.

– Если на этом всё, то пригласите в кабинете на чай Курочку, скажите, что есть важный вопрос.

Я принялся листать журнал “Молодой коммунист”, и только спустя минуту обнаружил – Татьяна стояла у порога и никуда не ушла.

– Что такое? Забыл пойти на совещание?

– Андрей Григорьевич, в последние дни у вас случилось несколько очень важных событий. Сменили отчество, поженились… Я хочу… поздравить вас, – её голос заметно задрожал. – Желаю прожить в браке долгие счастливые годы.

– Спасибо, – с толикой безразличия сказал я, чем на секунду поставил её в замешательство.

Правда, мне нет никакого дела до брака по расчету, пока он не даст конкретную пользу. До той поры и вспоминать желания нет. Моя мечта – к тридцати пяти годам создать семью, осознанно и без ветра в голове.

– И то, как вы разобрались с недругами, это прямо ух! – Татьяна чуть подняла кулачки вверх. – Настоящая победа. Я горжусь вами, Андрей Григорьевич. Вы сильно изменились.

– Правда? Насколько?

– Ну… Определенно в лучшую сторону. Не знаю, может быть, на вас так серьезно повлияла Лира? То, что нашли общий язык друг с другом, просто невообразимо. Простите за откровенные эмоции. Я просто очень горжусь. Кстати, мне согласовать отпуск после фестиваля?

– Зачем?

– Для медового месяца, Андрей Григорьевич. Во время фестиваля никого никуда не отпустят, понятное дело, но вы не грустите. Если бы сказали раньше, что будет свадьба… – опять этот дрожащий голос. – Всё так внезапно.

– Лира на следующей неделе уезжает в Берлин. Командировка. Медовый месяц пока откладывается.

На лице Татьяны установилось дикое смущение. Моя вина. Разумнее говорить дозированно, с примесью лжи о нашем браке. И так всё выглядит слишком странно. Секретарша кивнула головой и ушла, закрыв за собой дверь.

Что ж, хоть кто-то замечает мои успехи. Написал на блокнотном листе её фамилию. Выше уже фигурирует Курочка, Иван и Лира.

Иван надо подчеркнуть, стоит под знаком вопроса. Первое впечатление о нём размылось последующими встречами. Желание спать с моей женой, пусть и фиктивной, вызвало отвращение. Уверенность придаст реальные поступки.

Исходя из текущего положения можно предположить, как будет развиваться мое продвижение наверх. В команду Озёрова войдут люди из самого близкого круга. Из индустрии – Григорий Максимович. Терпеть не