Братья по крови - Юрий Артемьев

– Один убитый и шестеро раненых…

– Возраст убитого?

– Он несовершеннолетний… – Тут майор немного теряется, понимая, что что-то пошло не так. – Убитому пятнадцать лет.

– А остальным?

– Сейчас посмотрю… Двоим пятнадцать. Одному тринадцать. Остальным четырнадцать.

– То есть ты хочешь сказать, что два брата в трусах и майках напали на семерых, выбирая тех, кто постарше. Кстати… Вот его брата ударили ножом. У кого был нож?

– У убитого…

– Чем ты его огрел? – Это уже полковник спрашивает у меня.

– Дужкой от кровати.

– То есть тем, что под руку попалось?

– Да…

– Тебе не кажется, майор, что кто-то нагло врёт? Наверное, этот пацан. Вот этот задохлик, который сначала от семерых отбился, а потом, когда его в твоём отделении попытались избить пятеро твоих сотрудников во главе с дежурным капитаном, он их по полу извалял, а потом издевательски ещё и обоссал. Ну врёт же…

– Не могу знать…

– Где материал по этому делу?

– Сейчас следователь подъедет.

– А где он?

– Он после суток. Дома…

– А материал где?

– У него в сейфе.

– Это полный финиш, – разводит руками полковник.

* * *

В отделении прибавилось людей. Прибыла большая группа. Все в милицейской форме. Нет… Есть ещё в гражданке несколько человек. Но такие и в гражданке выглядят солидно. А среди людей в форме нет ни одного сержанта. Самый младший по званию – лейтенант. Основная масса – капитаны и старлеи. Старший группы – майор. Он докладывает полковнику о прибытии группы. Шум стоит коромыслом и пыль столбом. Все забегали, засуетились. Послышались распоряжения, доклады.

– Вызвать вчерашнюю смену!

– Звонили из прокуратуры…

– Следователь прибыл…

Меня между делом уводит в один из кабинетов капитан из новоприбывших. Довольно-таки молодой для капитана. Улыбается. Зубы скалит. Ну прямо Голливуд, да и только.

– Ты как, парень?

– Нормально.

Когда я говорю, трескается подсыхающая корочка на разбитых губах. Мне больно, но я терплю.

– Может, врача вызвать?

– Не надо. Лучше скажите, что с моим братом.

– Везунчик твой брат!

Я смотрю на этого улыбающегося капитана с недоумением. У меня брата ножом в живот ткнули, а он сидит тут, лыбится во все свои сорок шесть зубов голливудской улыбкой. Мне так хочется заехать ему в морду. Прямо вот в эти зубы… Но я себя сдерживаю.

И вообще… Со мной что-то не так. И творю я что-то не то. Я-то раньше был вроде бы поспокойнее да порассудительнее. А тут кого ни увижу, сразу хочется двинуть по морде. Наверное, это мне в наследство от Сашки Тихого досталось вместе с фамилией.

Да… Либо фамилию сменить надо, либо слегка успокоить нервишки и стараться держать себя в узде.

– Вы считаете везением, что его ударили ножом в живот?

Похоже, что капитан уловил сарказм в моих словах.

– Ты не злись, парень. Брата твоего уже прооперировали. Ножик вскользь прошёл. Внутренние органы не задеты. Несколько швов всего наложили. До свадьбы заживёт!

– Спасибо! – Я сдерживаю радость внутри… – Спасибо большое!

– Не за что… Мне надо, чтобы ты рассказал мне подробно, что и как там у вас произошло.

– А это будет законно? Я слышал, что допрос несовершеннолетнего производится в присутствии родителей или…

– Да брось ты… Никакого допроса. Я даже объяснение с тебя не буду брать. Ты мне просто расскажи, как всё было, чтобы мы могли составить общую картину того, что там у вас произошло.

Хитрый подход. Эта группа откуда-то с Петровки, а может, и из министерства. У такого капитана и магнитофон может под столом наш разговор писать. Я не удивлюсь этому…

Неужели у меня всё на лице написано?

– Саша! Ты мне не доверяешь.

– Я никому не верю, кроме брата.

– Придётся тебе мне немного поверить. Если ты не хочешь здесь говорить, мы можем переговорить на улице, там, где нас никто не услышит. Но ты в таком виде…

– С какого момента мне надо начать?

– Ну хотя бы со вчерашнего дня.

– У нас рядом с интернатом есть Новоспасский пруд. Мы решили покататься на плоту…

* * *

Я стал подробно рассказывать капитану, как рыжий толкнул Лёшку, как брат утонул, как я откачал его. Скрывать мне было особенно нечего.

Не рассказал я только про эпическую битву с фиксатым. Это уже лишнее.

Ну а потом в подробностях изложил момент ночного нападения на нас. Подробно, до мелочей. До мельчайших деталей. Я хотел остановиться в своём рассказе на том моменте, когда приехали скорая и милиция. Но капитан попросил продолжить рассказ. Именно попросил, а не приказал… Он вообще не давил, ничего не требовал. Просто иногда задавал наводящие вопросы.

Пришлось рассказать и про отделение. Я снова немного упустил в рассказе. Зачем ему знать, о чём мы разговаривали с Тихоном?

Я дошёл до того момента, когда в отделении появился полковник Авдеев.

– Ясно всё. Спасибо тебе, Саня! А сейчас, я думаю, тебе будет лучше всего поехать в больницу.

– К брату?

– Хм… Сначала тебя осмотрят. Рентген сделают и всё такое. А потом я поговорю, чтобы тебя с братом положили в одну палату. Он после операции. Ну, а ты ему поможешь, если что надо будет.

– Спасибо, товарищ капитан!

– Не за что. Полковника поблагодари за то, что он решил внезапно нагрянуть с проверкой в это отделение. Вовремя…

Да, блин. Если бы не Авдеев…

Ну что же. Хорошо, что так звёзды сошлись.

Три полковничьи звезды на одном плече и три на другом.

Глава десятая

Размышления и думы. О будущем, о прошлом, о настоящем…

Мы выкинем из песни все слова,

Чтоб вставить новые в освобождённом месте.

На то у человека голова,

Чтоб сочинять, выдумывая, песни.

1974 год, 6 июня. Москва. Детская больница

Лежать в детской больнице было очень хорошо. Тепло, светло и уютно. Я здесь уже третий день. Мы тут с Лёхой самые старшие в хирургическом отделении. Лёшка всё время порывается встать. Но ему пока ещё врачи запрещают, чтобы швы не разошлись. У меня уже начали сходить синяки на лице и на теле. Губы уже не болят от горячего чая. Заживает всё как на собаке.

О том, чтобы меня поместили в одну палату с братом, распорядился полковник Авдеев. А возился со мной, возил на машине и ходил вместе со мною по врачам тот самый улыбчивый капитан. Капитан Васин. Хотя он в конце разговора просил называть его просто