«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

какие-то мычания и торжествующие возгласы, когда кому-то, видимо, удавалось зацепить противника, несомненно, засоряли эфир, однако Кóстер и не помышлял приструнить молодого и чересчур говорливого старшину 2‐го класса – «поумолкни!» В конце концов, тот делал своё дело, от него и от других третьих номеров сейчас зависело, смогут ли они отбиться и выйти на рубеж атаки.

– Сэр! Бандит с вертикали, левый фланг! На нас…

Отдача стрельбы «Браунинга» передалась вибрацией на корпус самолёта… как вдруг встряхнуло уже нешуточно – прочертивший их курс поток трассирующих светлячков забарабанил по плоскости, проходя вплотную и вдоль фюзеляжа к хвосту.

Рука поневоле и инстинктивно дёрнулась, уводя машину из полосы огня. Вновь остро испытывая это проклятое ощущение собственной неповоротливости и уязвимости, когда в тебя летит, летит, ты чуть берёшь влево, вправо, надеясь, что минует… Минует ли?

Они были очень скованы в манёвре, следуя в тесном строю, не имея эшелона. Забирать выше – потерять скорость и отбиться от стада. Ниже? Ниже почти некуда, тут лишь плюс, что так хотя бы обезопасились от атак снизу. Крайние и замыкающие в звеньях, которым доставалось в любом случае в первоочерёде, напряжённо выписывали более размашистые горизонтальные змейки – единственная возможность уклониться.

Суб-лейтенант бросил взгляд на приборы. Дрожащие стрéлки – масло, температура, высота (на альтиметре всё те же 1000 футов[66]). Проверяя информативность органов управления, чувствуя – что-то изменилось, пока не соображая, запросил – куда?

– Куда нас? Какие повреждения?

– Хвостовая часть. Разбит правый стабилизатор руля высоты.

– А-а-а, да, – двинул ручку вперёд-назад, пробуя самолёт управлением по тангажу, констатируя: – Уже понял… терпимо… справимся.

– Внимание! Левый траверз. Корабль! Одиночка! – экстренно вклинился штурман.

Стянув на лоб очки, Кóстер вскинул бинокль в указанном направлении, не сразу, но узрел на горизонте серый силуэт.

– Не пойму, это…

– Похоже на авианосец, сэр, какой-то он…

Штурман не договорил, видимо, сомневаясь, но лейтенанту было достаточно лишь разглядеть выраженно гладкую палубу, а какие-то странности в общей конфигурации обнаруженного корабля его не смутили и не заинтересовали. Сейчас перед ним встал выбор – перенаправить уцелевшие «Эвенджеры» на подвернувшийся, вероятно, отбившийся от эскадры авианосец или продолжать идти прежним курсом в поисках линкоров.

Взваленное на себя командование – возглавить эскадрилью – потребовало соответствующей ответственности. Одиночный корабль очень заманчиво прорисóвывался в доступной близости. Поверни они, им потребовались бы буквально минуты, чтобы выйти на нужную дистанцию, нацелиться, сбросить груз… и всё закончится, и можно будет уносить ноги. Надеясь, что опорожнившиеся и уже не несущие угрозу торпедоносцы для русских будут неинтересны, чтобы атаковать их вдогонку.

Как бы там ни было, долго суб-лейтенант не раздумывал, не решившись отменять изначальные тактические установки: aircraft carriers – работа пикировщиков, задача торпедоносцев – толстокожие battleships[67]. Ко всему, он здраво рассудил, что довольно медлительные торпеды[68] всё же лучше применить по неповоротливым линейным тяжеловесам, нежели против манёвренного авианосца, вполне правильно взвесив шансы.

– Для полётных палуб в самый раз сгодятся 1600-фунтовые бомбы «Барракуд».

– Что, сэр?

– Ничего!

Бросив последний взгляд в том направлении, он вроде бы даже и увидел атакующий авианосец пикировщик – чёрная еле видимая точка, пáдающая сверху… или то соринка в глазу?..

Отвернулся, переключаясь на выбор приоритета.

Вражеский корабль оставался по траверзу. Отбивающие атаки истребителей «Эвенджеры» следовали дальше, прежним курсом. Не напрасно.

Дальность горизонтальной видимости с учётом эшелона торпедоносцев и объективной высоты искомых объектов (плохо различимые мачты не в счёт) в условиях насыщенной влагой атмосферы составляла около сорока километров. Реально же их разделяло уже менее двадцати миль. Лишь какого-то случайного характера факторы: набежавшая дымка, мешающие блики остекления фонаря, неудачный угол обзора – отвлекли наблюдателей на минутку и пяток тысяч ярдов погрешности от того, чтобы в сетке бинокля, наконец, не проступил силуэт линейного корабля. Уж его ни с чем не спутаешь – тёмно-серая угловатая громада! – перед британскими пилотами словно открылся занавес.

– Вижу цель! Пятнадцать градусов на норд, – штурман скорректировал курс.

Билл Кóстер, предупредив по радио группу, довернул машину. Все послушно, точно привязанные, повторили манёвр, чтобы зайти с правильного угла и атаковать линкоры в борт.

Улучив момент, он оглянулся через плечо, насчитав всего семь уцелевших из состава эскадрильи, сглатывая навернувшийся комок и опуская в мыслях тот факт, что к целям их дойдёт ещё меньше. Не исключая и себя… На сколько хватит его? Во всех смыслах.

Отдал в эфире ещё одну команду.

«Эвенджеры» пошли в пологое снижение, ещё более прижимаясь к воде. Это добавило им лишний узел скорости и хоть как-то, но должно было затруднить действия советских истребителей.

– Их три.

– Что? – своей лаконичностью штурман иногда перегибал. – Кого, чего три, чёрт возьми?!

– Вижу три корабля, и среди них авианосец. Между линкорами в строю фронта-пеленга.

– Ещё один авианосец?!

Наличие в составе советской рейдерской эскадры ещё одного авианосца, а не быстроходного судна снабжения, как в своих сводках предполагали штабисты адмиралтейства, вне сомнения меняло соотношение в воздухе. Возможно, именно этим объяснялся так неудачно сложившийся воздушный бой. Эта информация требовала срочного доклада командованию.

А их уже осталось шесть. Яркой вспышкой справа, боковым зрением вынудившей дёрнуть головой, оглянуться – отхваченный пламенем по всему центроплану соседний «Эвенджер»… против 20-миллиметрового снаряда, по всей видимости, разорвавшегося прямо в топливном баке, не помогло ни самозатягивающееся протектирование, ни наддув инертным газом[69].

Их осталось… и всё же шесть машин. Это шесть торпед, и всё ещё сила. Вкогтившись в ручки управления, вцепившись взглядом, словно зубами, в обретающие чёткость силуэты вражеских кораблей, выгадывая, выверяя дистанцию, когда можно будет перестраиваться во фронт, ложась на боевой курс. В расчёте, что в зоне действия корабельных зениток истребители от них отвяжутся.

По мере выхода в траверз русским прямо впереди открывалась бортовая проекция ближайшего к ним линкора. Всё ещё недоступного по дистанции. Но тут уж немного и недолго уже.

А безжалостная окружающая реальность вбрасывает очередные фрагментарные картинки. Ещё один «Эвенджер» без каких-либо предсмертных конвульсий просто проваливается вниз, будто из-под него убрали опору, всплеском ударившись об воду, скапотировав рыбкой. Сверху полого падающая быстрая тень-силуэт – очевидно, тот, кто его… крутящийся в восходящей «бочке» уходящий «Як».

Пять… нет, четыре – ещё один рухнул, вздыбленным ливнем брызг недолго оставаясь на плаву – океан смачно заглотил свою очередную жертву.

Четыре, выстроившихся неправильным ромбом, торпедоносца. Наверное, каждый из сидящих внутри людей понимал, что их атака – это атака уже практически обречённых. С сомнительными результатами. Но никто – к чести – не отвернул, не развалил и без того