Тьма. Том 8 - Лео Сухов

Возвращались мы в гостиницу молча, заново всматриваясь в бетонные окрестности. Улицы Хворостово окутывала ранняя мартовская ночь. Воздух стал ощутимо холоднее, ветер с севера нёс стужу крайнего севера и запахи леса, которые перекрывали даже привычные городские ароматы.

По пути желудки напомнили о себе предательским урчанием. Осмотревшись у входа в «Уют», мы заметили стрелку с надписью «Столовая», а затем и ручеёк людей за углом, уходящий куда-то вниз, в подвал. И решили рискнуть, последовав их примеру. Правда, сначала пришлось отправить в номер Тёму: вот уж куда-куда, а в столовую это меховое чудовище с гарантией бы не пустили.

Наконец, спустившись в подвал, мы оказались в гигантском помещении, где гудел генератор и висели слабо подмигивающие лампочки. Народу было много, но очередь двигалась быстро. Видно, суровые поварихи на раздаче были реальными профессионалами.

Но, возможно, причину стоило искать в небогатом выборе блюд.

Однако пахло всё весьма съедобно, даже сытно. Мы с Авелиной, взяв себе по порции разваренной гречки с мясом, плюс одну порцию куриного филе «с собой» (для Тёмы, естественно), быстро прикончили ужин и отправились спать.

В кои-то веки не на колёсах, не в палатке, а в нормальной кровати.

Правда, сначала пришлось в четыре руки перемещать Тёму, который в ожидании нас улёгся по центру матраса. И, развалившись там с чисто кошачьим бесстыдством, очень не желал покидать налёжанное место.

В итоге, освобождению кровати помогла курица, захваченная из столовой. И пока Тёма ею с аппетитом чавкал — диетической, без соли и специй, за этим Авелина следила — мы успели быстро умыться, скинуть одежду и нырнуть под одеяло.

Всего за две минуты. Едва ли не армейский рекорд, если вспомнить, что нас было двое, а умывальник один.

Пока я засыпал, в голове крутилась мысль о том, что надо бы разжиться наличностью. Да, у нашего отряда была своя казна из мелких купюр и монет, а также нескольких мелких золотых слитков — она хранилась у Давида в бронированном чемоданчике. Однако при нынешних расходах, да ещё с учётом ремонта машин, её могло и не хватить.

Самым простым способом быстро заработать были трофейные шкуры. Только если все вдруг окажутся такими умными, как я, предложение будет заметно превышать спрос, и купят у нас их за копейки. В общем, вопрос надо было прямо с утра обсудить с Давидом и Славой. А также проинспектировать запасы «обменного» фонда — чая, алкоголя и прочих ходовых товаров.

С этими важными мыслями я и провалился в сон…

А проснулся, как в один миг: над ночным Хворостово разливался рёв тревоги. И этот беспокойный звук проникал повсюду, даже в нашу крохотную комнатку под крышей.

— Тревога! — Авелина уже была на ногах, на ощупь натягивая сапоги.

Я скатился с кровати, подхватывая со стула куртку и на ходу застёгивая пояс с подсумками. А вот Тёма на сей раз и ухом не повёл, продолжая бессовестно дрыхнуть.

Мы с Авелиной выскочили в коридор, где творилась сплошная неразбериха. Двери хлопали, кто-то кричал, кто-то ругался, а кто-то лишь сурово пыхтел. Люди, не успевшие до конца одеться, зато с оружием в руках, спешили вниз по лестнице, по пути натягивая рукава и застёгивая молнии.

Выскочив на улицу, мы увидели, как мощные лучи прожекторов, стоявших на стене, прошивают ночную тьму. Сирена выла, не умолкая. Мы с Авелиной, как и было предписано, рванули к нашему участку. Бойцы моей дружины, мелькавшие в свете прожекторов, спешили туда же. Кто-то из них опередил нас, кто-то — ещё догонял, подстёгиваемый откуда-то сзади криками Давида и Славы. Но все бежали организованно, своими десятками и полудесятками. И ни у кого растерянности на лице написано не было, хотя вокруг царило столпотворение из разных отрядов и разных дружин.

На стену мы взбежали по узкой бетонной лестнице. И там наверху оба, не сговариваясь, зябко поёжились. Ветер бил в лицо, холодный и злой.

А внизу, за пределами света прожекторов, лежала непроглядная темнота. Но сейчас она шевелилась. На границе световых пятен мелькали какие-то тени, низкие и стремительные.

Но и защитники Хворостово были не лыком шиты. Бетонная стена, окружавшая городок, стремительно оживала. По узким проходам взбегали люди, тут же занимая позиции за брустверами. В воздухе висело не столько раздражение от недосыпа, сколько боевой задор. Никто не ныл и не жаловался. Все до рези в глазах вглядывались в темноту, крепко сжимая в руках оружие.

А вот дальше никаких команд не поступало. Была только эта душераздирающая сирена, а с ней и всё нарастающее удивление. И вдруг со стороны ближайших ворот донеслись новые звуки: частая стрельба из автоматов, вперемешку с криками.

— Под стенами зверьё на гостей напало! — закричал кто-то из местных. — Ополчение! К воротам!

И сразу же множество «хворостовцев», сорвавшись с мест, рванули на выручку в сторону ворот.

Нам, всем остальным, никаких приказов всё ещё не поступало. Поэтому мы продолжали стоять на стене со своими дружинами там, где были определены наши места. Один из прожекторов, сканировавший местность прямо под нашим участком, выхватил из тьмы низкую, скользящую тень. Она мелькнула и исчезла. Потом ещё одна… И ещё…

— Цели! Вижу цели! — закричало сразу несколько голосов, незнакомых, видимо, из чужой дружины.

— Огонь! — некоторые командиры отрядов отдали приказ стрелять.

Но Давид такого приказа отдавать не стал. Переглянулся с Барханом, со Славой — затем со мной. И отрицательно покачал головой, спрашивая глазами — мол, согласен, Барин? Я кивнул, подтверждая.

А дальше мы все стояли, поглядывая вниз и морщась от грохота выстрелов. Десятки стволов плевались огнём в темноту, а трассирующие пули летели вниз, как разъярённые светляки. Вот только результата что-то видно не было… Тени «изменышей» продолжали мелькать, как будто дразня нас. Но ни одна так и не споткнулась, нарвавшись на пулю.

И стрельба начала мало-помалу стихать. Те, кто решился вначале бить вслепую, поняли, что лишь расходуют боезапас. Впрочем, судя по звукам, это происходило на протяжении всей стены. И только у ворот не заканчивался напряжённый бой.

Следующие три часа стали упражнением в бессмысленном ожидании. А ещё тренировкой по борьбе с холодом. Ветер, гуляющий по верху стены, пробирался под одежду. Пальцы замерзали первыми, несмотря на плотные перчатки. А затем холод цеплялся в ноги, как злобный пёс….

К счастью, местные имели опыт борьбы с морозами. Вдоль бетонного укрепления стояли железные жаровни с тлеющим углём. Бойцы, кому было невтерпёж, грелись по очереди, скапливаясь вокруг них по пять-шесть человек.