Янтарная гавань - Виолетта Орлова

с исчезновением студентов. Осознавала она также и тот факт, что Даниел после путешествия словно приобрел вкус к жизни. Ранее всегда вялый, пассивный, ленивый, ничего не желавший, он теперь являл собой саму энергичность и деловитость, что не могло не радовать мать. Помимо этого, красочный рассказ Даниела, в котором Артур был представлен в самом выгодном свете, тоже повлиял на ее отношение к клипсянину. Таким образом, еще даже не познакомившись лично с юношей, женщина уже заочно полюбила его, как родного сына.

Дело было сделано, и Даниел, вооруженный пропуском на двоих, решительно направился в сторону жандармерии. В каждом графстве был свой полицейский участок; юноша полагал, что его друзья находятся в жандармерии Престижного графства, в гнездиме №1/10. Не так уж и далеко от его собственного дома.

Когда юноша в спешке бежал по своей ветке, его вдруг со спины кто-то громко окликнул.

– Дан!

Даниел обернулся и увидел позади себя Тода. Беруанец неловко топтался на месте, глаза его были устремлены куда-то в сторону зацветшей жимолости. Даниел хотел было бежать дальше – он не располагал сейчас лишним временем для бесед, но Тод еще раз назвал его по имени, вынуждая остановиться.

– Послушай, Тод, я очень тороплюсь… – пробормотал Даниел.

– Ты ведь не обиделся на меня, Дан? – робко поинтересовался обычно заносчивый беруанец.

– Нет, нет, да и с чего бы мне…

– Мне кажется, я был невыносим в последнее время…

Раньше Даниел никогда бы не позволил себе подобную прямоту, однако дружба с Артуром действительно изменила его в лучшую сторону, сделала смелее и честнее, поэтому он тяжело вздохнул и, подняв на друга глаза, проговорил следующее:

– Да, Тод, ты вел себя все это время просто отвратительно. Но не передо мной тебе следует извиняться. А перед ним. Поверь, он свою жизнь готов положить ради каждого из нас, а ты, вместо благодарности, постоянно оскорблял и унижал его. Сам не знаю, как он терпел все твои выходки. Наверное, и вправду любит тебя, как друга.

Тод изменился в лице, побледнел, а глаза его засияли, будто драгоценные камни.

– Я ненавижу его, Дан, ненавижу! Артур всегда был моим соперником! Он отнял у меня все: девушку, сестру, даже тебя, Дан, тебя!

– Прости, Тод. Но тебе тоже придется сделать усилие и понять ситуацию. Никто твою сестру не отнимал, сколько раз тебе повторять, то была Тень в обличье Лики! Артур делал все возможное, чтобы помочь тебе. И так было всегда. Если ты не веришь этому, нам с тобой не о чем говорить.

– Ну и катись тогда! – грубо ответил Тод. – Я хотел извиниться, но вижу, что и ты тоже очарован этим… Этим…

Он еще не успел договорить свою фразу, как Даниел уже сорвался с места и убежал. Тод же с огромной досадой и огорчением смотрел другу вслед. Ему было тоскливо и одиноко.

Спустя тридцать минут Даниел уже был в полицейском участке и вежливо объяснял господину Дорфбенкту о том, что произошла невероятная ошибка. К счастью, жандармы не стали особенно придираться. Они лишь вкратце поведали о немыслимом нападении проходимца на уважаемого всеми господина Треймли, а также о том, что Артура два дня назад отправили к государственному коронеру для выяснения обстоятельств дела.

– А девушку вы, конечно, можете забрать. Тем более что на нее выписан пропуск. Честно говоря, ее состояние меня очень тревожит, ибо бедняжка почти ничего не ест, – сказал добродушный господин Дорфбенкт и проводил Даниела к Диане. Когда тщедушный юноша увидел подругу, то ужаснулся, так как та действительно выглядела не самым лучшим образом. Бледная, осунувшаяся, как будто уже неделю сидевшая без еды и воды, смертельно уставшая, грустная, поникшая, с темными синяками под глазами и совершенно расстроенная. Правда, увидев Даниела, девушка слегка оживилась, понурое лицо ее осветилось слабой улыбкой, а на щеках даже заиграл болезненный румянец. Когда господин Дорфбенкт оставил их вдвоем, девушка кинулась к другу и горько заплакала на его плече.

– Ах, Дан, Дан! Зачем мы только вернулись в Беру! Лучше бы мы оставались в Тимпатру! Какой кошмар! Артура забрал этот садист, коронер, я боюсь, что он может с ним сделать что-то ужасное!

– Да нет же, нет… Он не должен причинить ему зла, иначе сам будет отвечать перед законом… – рассеянно успокаивал девушку Даниел, но та была поистине безутешна.

– О каком законе ты говоришь! Не о том ли, по которому невинного человека хотят приговорить к трудовой колонии и сослать в Полидексу? Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло! Главное, кто им манипулирует в данный момент. Этот предатель, Дорон, и есть самый настоящий преступник, вот он кто! Мало того, что сына своего хочет погубить, еще и других людей в придачу! Артур не заслужил подобного обращения, Дан! Ты хоть понимаешь, как это все несправедливо?! Он же ни в чем не виноват! – Диана вновь залилась слезами, а Даниел совсем смутился, ибо в первый раз видел эту храбрую и стойкую девушку в столь жалком состоянии.

– Ну-ну, тише, – уговаривал он ее. – Я пришел забрать тебя в свой гнездим, родители выписали вам с Артуром приглашение. Давай дома решим, что делать. Я попрошу отца, чтобы он наведался к коронеру и забрал Артура. Это же какое-то недоразумение, скорее всего, не будет никакого суда… Все выясним по порядку, но сперва надо помочь Тину.

Разговаривая подобным образом, они поспешно вышли из жандармерии. Их никто не останавливал, ибо все уже давно потеряли к парочке интерес. Друзья без приключений добрались до двухэтажного гнездима семейства Фуков, а там на пороге их уже ждали сами хозяева. Стоило ли говорить о том, что прелестная девушка, попавшая в беду, сразу же очаровала как отца, так и мать? Эти добрые люди с поистине сердечным гостеприимством приняли гостью; каждый старался чем-нибудь услужить ей, сказать доброе слово, обласкать, угостить вкусными деликатесами. Элоджий Фук внимательно выслушал всю историю; Даниелу пришлось напомнить основные вехи их путешествия, а Диана подробно рассказала о том, что произошло у Дорона.

Господин Элоджий, будучи весьма деликатным и вежливым человеком, не мог в момент чрезвычайного огорчения позволить себе употребить крепкие словечки. Но эмоции все же требовали выхода, поэтому этот достопочтенный академик, когда был особенно чем-то возмущен, громко и отрывисто произносил:

– Варваризм! Исключительный варваризм!

Когда Даниел в сотый раз объяснял родителям произошедшее, Диана, не сдерживаясь, плакала, ибо была слишком уж расстроена и подавлена. Последний факт сыграл свою решительную роль в том, что родители захотели тотчас же действовать. Элоджий встал из-за стола и пошел к