Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

Если поначалу Трофим и не понял, зачем им пол страны объезжать, то вскоре сообразил, что да как. Потому как везли его через все вотчины княжеские, показывая людям, словно зверя диковинного. А заодно остерегая других от дурных мыслей, наглядно показывая, что князь подобного не прощает. И искать будет до последнего. Даже если на поимку потратится больше, чем у него своровали.

В результате в Москву Трофим прибыл уже почитай сломленным. Причём сломили его скорее не собственные муки, а страдания семьи, что каталась совместно с ним и слушала, почто их отца и мужа на потеху толпе выставляют. А так же полная неизвестность. Норов княжеский он ещё в бытность свою управляющим себе сам придумал и со временем сам в него поверил. Истово поверил. А потому не ждал от будущего ничего хорошего. Тем более что Лукьян про судьбу дочери намекать не перестал, отчего Трофим сделал вывод, что обещал ему уже всё князюшка. И оттого только горше становилось на душе.

Узилище в доме у князя, куда его засадили, оказалось довольно сухим, хоть и тёмным, без единого окошечка. А весь свет в нём давали только лампы. Но даже тут Трофима не расковали, а так и оставили в цепях ожидать своей участи. А на третий день (если судить по словам стражников) его камеру неожиданно посетил сам владелец дома.

Что сказать, за прошедшие годы князь заматерел и уже не напоминал того юношу с добрыми глазами, обворовать которого Трофим и решился, подумав, что блаженный ничего ему не сделает. Вот только оказалось, что за ликом ангела скрывался сам дьявол. И теперь он сидел на принесённом слугами стуле и спокойно рассматривал его, так, как смотрят на таракана, прежде чем наступить на того.

— Ну что, Трофим, вижу пошли тебе во благо мои деньги?

Князь говорил спокойно, так что узник по его интонации никак не мог угадать свою участь. А потому просто молчал и слушал.

— Что же, надо признать, деловая хватка у тебя есть. Торговлюшку с самоедами хорошо поднял. Мне то по нраву, так что не бойся, поддержу я её. Ведь по суду всё твоё имущество мне отойдёт. Надеюсь то, что так оно и будет, ты оспаривать не собираешься?

— Умные люди говорят, — тихо пробормотал Трофим: — С сильным не дерись, с богатым не судись.

— Но ты решил, что это не про тебя, — весело рассмеялся князь. — И потерял всё. Кысмет, как говорят в степи. Но вот что же мне с тобой делать?

— Изгаляешься, княже.

— Ну почему же? Задал ты, Трофим, мне задачку. Оставить твой проступок без последствий или даже слабо наказать — значить допустить, что завтра кто-то попробует ограбить меня вновь. А мне это надо? С другой стороны, ты доказал, что дело править умеешь. А по статистике далеко не каждый способен на подобное. В мыслях-то всякий себя деловым человеком чтит. Вот только на поверку получается, что создать приносящий доход промысел может далеко не каждый. А мне такие люди, как ты, очень нужны. Вот и гадаю, что же с тобой сотворить?

— Делай что хочешь, но семью прости, — прохрипел внезапно ставшим сухим горлом Трофим.

— А зачем это мне?

И оказалось, что столь простой вопрос у узника ответа не было.

— Вот видишь, — продолжил князь. — Что ёж, что кактус, вроде разные, но оба колются. Впрочем, есть у меня к тебе предложение. Даже два. А вот какое из них принимать — только тебе выбирать.

Итак, предложение первое: будет суд и всё, что у тебя есть, включая тебя самого и твоих чад и домочадцев, уйдёт ко мне. Дальше ты и твоя семья влачите судьбу холопскую, отчего ни вам, ни мне по большей части никакой выгоды нет.

— А что, во-вторых? — в глазах узника пробудились первые огоньки интереса.

— А вот тут уже есть выгода для нас обоих. После суда всё официально станет моим, и для всех ты со своей семьёй будешь моим холопом в дальней вотчине. На самом же деле тебе и семье твоей выправят проезжую грамоту на семью Князевых (чтоб помнили, за что там оказались), посадят на корабль и отвезут в Барбашинск, что в землице Америке расположен. Там тебя мой человек и подрядит на дело. Привычное тебе — торговать с тамошними дикарями. Ну а доход делить будем по уговору.

— А потом ты вспомнишь, что я твой холоп и всё заберёшь себе, — скривился Трофим, впрочем, уже понимая, что выбора-то у него практически и нет.

— А вот тут всё от тебя зависит, — усмехнулся князь. — Там, в Америке, дело править нужно, ибо земель в округе немеряно, а людей с деловой хваткой не хватает. Так что пока ты или дети твои на Русь не вернуться, будете вы людьми вольными. Уразумел?

— Уразумел, княже.

— Вот то-то. И помни: пока дело твоё доход приносить будет, я тебя не трону. Самому мне в тех землях не с руки торговать, а компании рынок сбыта расширять надобно. Чем больше земель ты охватишь своей торговлей — тем выгоднее будет нам обоим. Ну что, какое решение принимаешь?

Усмехнувшись в давно нечёсаную бороду, Трофим ожидаемо выбрал второй вариант. А кто бы на его месте от такого шанса отказался? Так что уже спустя месяц с того разговора он, отмытый да откормленный, со всем своим семейством ступил на палубу уходящего в далёкую землицу Америка судна. Причём расшива шла не одна, а целым караваном, который вёз с собой кроме товаров ещё и очередных переселенцев, да всё нужное для колонистов.

Уходили утром, под звон колоколов. И когда русская земля скрылась в туманной дымке, Трофим, всё это время стоявший на корме, вздохнул. Тяжко, наверное, будет там, на чужбине. С другой стороны всё же куда лучше быть вольным и богатым, пусть и в далёких землях, чем бесправным холопом на родной землице. А в свою удачу бывший тиун, уже ставший один раз купцом, теперь верил с удвоенной силой…

* * *

В первых числах марта 1529 года большое русское посольство покинуло, наконец, изрядно разросшееся за последние годы Норовское и на четырёх галеонах, лишь недавно завершивших полный курс подготовки и вошедших в кампанию, отправилось в долгое плавание. Впрочем, иноземное прозвание данного типа кораблей на Руси как-то не прижилось. Ведь "петровщина" с её западопреклонением и простым заимствованием ещё не настала и любое иноземное изобретение русские пытались изначально переделать на свой лад. Конечно, получалось это не всегда, и тогда,