Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

престол, поставив на другого. Так что сейчас, воспользовавшись намечающейся скандинавской междоусобицей, он собирался откусить от датского королевства изрядный и довольно лакомый кусок. А точнее Сконе — жемчужину Скандинавских земель.

Вот только на Сконе зарился не только он. Кристиан тоже спал и видел её в составе своих владений. Да, втягиваясь в подобную авантюру, он опасался возможных последствий, однако при этом прекрасно понимал, что более выгодного случая прирастить собственные владения вряд ли представится. Густав завяз в мятежах, а земли Фредерика раздирали религиозные страсти. Мекленбургского-же герцога можно было не воспринимать всерьёз, ибо у того денег было ещё меньше, чем у Кристиана. Оставался Любек. И это было главной проблемой в его раскладах. Да, ему можно было пообещать торговые преференции в новоприобретённых землях, после чего Ганза, скорей всего, просто закроет глаза на его самовольство. Беда только в том, что между ними была не просто неприязнь, а самая настоящая вражда. Жестокая и оттого нелогичная по своей сущности. Так что договориться с Любеком он даже и не надеялся, и потому, не желая отказываться от собственных планов, остро нуждался в союзниках. И в душе лелеял надежду, что ими станут русские. Ведь ему было, что им предложить.

Всё-таки Зундская пошлина давно набила оскомину всем, кто ходил в Балтику и обратно, а ведь побережье Сконе является одним из двух берегов этого самого Зунда. И раз он уйдёт из рук датского короля, то с какого бодуна кто-то будет платить тому грабительские пошлины, если можно будет воспользоваться водами другого государства? А хабом вместо Копенгагена можно будет использовать ту же Ландскруну. А что, гавань там удобная, остаётся лишь построить укрепления и всё: знай себе получай с купцов плату за безопасную стоянку и оснащение судов перед дальней дорогой. Тем более что Ландскруна славна тем, что в своё время до последнего поддерживала свергнутого с датского трона Кристиана.

Андрей, выслушав доводы короля Норвегии, с одной стороны был бы рад заключить подобный союз, но с другой был ограничен как политически, так и финансово. Да, деньги после прихода Гриди у него имелись, но он давно нашёл им куда более выгодное применение, чем поддержка скандинавских разборок. Но и просто отказать тоже не мог. Потому как уж больно выгодное предложение делал король. Хотя и не без личной выгоды, ведь фактически получалось, что он хотел обменять отдаваемый русским практически безлюдный Финмарк на куда более обжитую и благоустроенную Сконе. И притом за русские деньги! Причём Андрей уже даже не ведал, что можно было взять с Кристиана за это. Ну не Исландию же в самом деле просить. Нет, в будущем Исландия станет важным фактором на пути между Америкой и Европой, но до той поры ещё не один век ждать.

А король под конец разговора уже прямо намекал на спонсирование его войны. Войны, одержать победу в которой он вряд ли мог. Ганза не даст возвыситься "узурпатору", а вновь сталкиваться с ганзейцами в прямом противостоянии Андрею не хотелось, ибо это было выгодно кому угодно, только не Руси. Ему и прошлого раза вполне хватило. Это просто повезло, что купцы вовремя не среагировали на те изменения, что произошли в русском мореходстве. Однако нынче драка с ними вряд ли будет столь же лёгкой: ведь что-что, а делать выводы немцы умеют.

Хотя, конечно, совсем бросать Кристиана под ганзейский каток он не собирался. К тому же у него был идеальный кандидат для помощи норвежцам — Северин Норби. Знаменитый страх и ужас ганзейских купцов. За прошедшие месяцы князь сумел убедить Василия Ивановича отпустить присягнувшего ему датчанина к старому сюзерену. И поверьте, это было отнюдь не лёгкое дело. Василий Иванович не любил отпускать иноземцев, и в иной истории тот же Норби, прежде чем уйти на службу к Карлу 5, несколько лет отсидел в московской темнице. И только прямая и отнюдь не единичная просьба императора смогла вытянуть его оттуда. Но Андрей недаром столько времени провёл при дворе и научился уже определять момент, когда и где наступает "нужное время и нужное место", чтобы обращаться с просьбами к государю. Так что Норби, который ещё не рассорился с Кристианом, как это было в иной истории, был отпущен царём на все четыре стороны и теперь судорожно собирал по всей Северной Европе наёмные отряды, собираясь вернуть обратно то, что у него отняли ганзейцы — остров Готланд. Ну а откуда у беглеца появились деньги лучше не спрашивать. Висбю ведь ещё со времён легендарного Садко русичей интересовал. Так что в случае удачи в этом древнем городе вновь бы возродился русский гостиный двор, отбрасывая назад все успехи Ганзы за последние две сотни лет.

* * *

Ферранте Кастриоти Скандербег и Бранкович герцог де Сан-Пьетро ин Галатина и граф де Солето до сих пор не верил в то, что позволил втянуть себя в эту авантюру. Нет, как сын Гьона II, последнего владетеля захваченного османами княжества Кастриоти, и внук великого полководца Скандербега, он может и уступал талантами отцу и деду, но уж точно не был ни глупцом, ни трусом. И мечты о воинской славе так же тлели в его душе, подогреваемые честолюбием. Вот только его финансовые возможности сильно отличались от его желаний. Причём, как это обычно и бывает, отнюдь не в пользу финансов. Так что позволить себе найм и содержание кондотты достаточно большой, чтобы можно было вести собственные боевые действия, он не мог, а для вичере (как именовали в италийских землях испанских наместников в Неаполе) он считался скорей креатурой прошлой королевской династии Трастамаров, чем сторонником Арагона. Да и прежняя служба Венеции не делала герцога в глазах Габсбургов фигурой, достойной доверия. А потому никаких должностей в королевстве, приличествующих его знатности, Ферранте не занимал, и это его тяготило и било по самолюбию.

Ну и что с того, что с Фернандо, сыном Федериго Второго, он и впрямь был в хороших отношениях? Король Федериго давно умер в почётном заключении у руа де Франс, а Фернандо первое время томился в испанском узилище, но сумел подружиться сначала со своим пленителем, а потом и с его внуком и преемником. Причём настолько очаровал юного императора, что нынешний король Неаполя не просто освободил его из-под стражи в 1523 году, но даже устроил ему в 1526 году бракосочетание со своей мачехой и вдовой Фердинанда Арагонского Жерменой де Фуа. Но возвращаться в Италию всё же запретил, дав должность в испанских землях.

Вот только Ферранте