Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

от этих перестановок оказалось ни тепло, ни холодно. Фернандо было не до старых знакомцев, а для наместников императора он по-прежнему оставался не своим. Да и, что скрывать, поводы для подобных мыслей герцог давал сам. К примеру, он, пусть и не часто, но всё же посещал собрания Academia Pontaniana, хотя испанские вичере по понятным причинам с недоверием смотрели на любые объединения местных жителей.

При этом в Академию герцога влекли отнюдь не высокие элегии или политико-философские заумствования местных интеллектуалов, а самые что ни на есть простые виланески. Являясь по названию "крестьянским", на деле этот музыкальный жанр, что чуть позже назовут виланеллой, был отнюдь не народной, а вполне себе профессиональной музыкой. Ну а в Академии — этом творческом объединении, созданном в столице по инициативе учёных, писателей и людей искусства ещё в далёком 1458 году от рождества Христова — можно было раньше, чем у других услышать новые произведения Velardiniello — самого модного автора виланесок в Неаполе, чья слава засияла совсем недавно. Причём громкому успеху способствовал не только талант автора, но и та таинственность, что окружала его фигуру. По городу ходили упорные слухи, что он был родом из знатных аристократов, и скрывался за псевдонимом, чтобы без проблем заниматься любимым, но недостойным его положения делом — музицированием. Чему сам герцог абсолютно не верил.

Другой же причиной недоверия к нему со стороны испанских властей было то, что герцог редко посещал Неаполь. Ведь делать ему там по большому счёту было нечего: никаких придворных должностей он не имел, а сам город при Габсбургах значительно растерял свой былой авторитет. Потому что король Фердинанд довольно скоро понял, что управлять неимоверно разросшейся империей становилось всё сложнее и сложнее, и, облегчая себе работу, ввёл двухуровневую систему управления, разбив своё королевство на регионы и направляя в региональные центры своих наместников — вице-королей. И Неаполь превратился в очередную "столицу второго сорта", которую испанский король, которому и достался титул короля неаполитанского, как и его двор, практически не посещал. А вице-короли, в своей массе не отличавшиеся государственным умом, приезжали сюда с целью пополнения собственных карманов и потому старались не вспоминать о тех многочисленных льготах, что были дарованы городу, особенно в сфере налогового обложения. Что поделаешь — вертикаль власти имеет не только плюсы. Так стоит ли удивляться тому, что и экономический рост "второстепенной столицы" перестал быть таким бурным, как при королях из рода Трастамаров?

А если учесть, что жизнь в городе при этом была довольно дорогой, то желание Ферранте не часто покидать собственные фьефы становилось понятным.

И при этом, даже бывая в столице, он, из-за врождённой гордости, редко посещал дворец испанского наместника. Тем более что его двор не был единственным очагом светской жизни в Неаполе. Для знатных лиц, ищущих общения и балов, для поэтов и музыкантов появились новые центры притяжения, одним из которых был "двор скорбящих королев" в замке Кастель Капуано. Здесь жили вдова Ферранте I Джованна III, его дочь Беатриче — вдова венгерского короля Матвея Корвина; другая его дочь Джованна IV — овдовевшая в возрасте восемнадцати лет супруга Феррандино, а также дочь Альфонсо II Изабелла — вдова убитого герцога Миланского Джан Галеаццо Сфорца. И вот туда герцог де Сан-Пьетро ин Галатина наведывался куда чаще, чем ко двору наместника. Дворец "скорбящих королев" гудел, как пчелиный улей, почти ежедневно: балы и празднества следовали один за другим, а вокруг королев и их свиты вился рой кавалеров всяких возрастов, что давало поводы для самых разных и подолгу не умолкавших скабрёзных слухов. Но как раз подобных слухов герцог и не боялся. "Доброе имя" в развратной среде неаполитанской аристократии ценили меньше всего.

Ещё одним местом отдыха неаполитанских интеллектуалов и людей искусства был стоящий на острове Искья в сорока километрах от неаполитанского берега замок герцогини Костанцы д'Авалос. Вот только герцогу в нём было не так интересно, ибо того буйства пьянства и разврата, что царил в замке Кастель Капуано, тут не наблюдалось. Зато именно здесь он и познакомился с Альфонсо д'Авалос д'Арагона, маркизом ди Пескара и дель Васто. С юных лет Альфонсо д'Авалос участвовал в войнах между Францией и империей Габсбургов на стороне императора, сражался при Павии, а во время войны Коньякской лиги вместе с Уго де Монкадой и принцем Оранским руководил обороной Неаполя. И за то пользовался полным доверием у Карла. Впрочем, ни сам герцог, ни герцогиня д'Авалос, знакомившая его со своим ещё отнюдь не прославленным родственником, даже не догадывались, как это знакомство скажется в новой судьбе Ферранте.

Но это всё будет позже, а пока что, поняв, что с военной и придворной стезёй он остался не у дел, герцог не впал в уныние, а наоборот, довольно скоро нашёл себе иное занятие. Как любой аристократ, он любил роскошную жизнь, но при этом умел считать деньги и не любил жить взаймы, как большинство неаполитанских придворных. Взять же деньги он мог только со своих владений, а потому, не обременённый иными обязанностями, обратил всё своё внимание на собственное хозяйство, благо Галатина и Солето были поселениями не бедными, а деревни в их окружении многолюдными. Отсутствие же морского побережья позволяло не столь сильно опасаться мусульманских пиратов, что всё чаще совершали свои набеги на италийские земли. Впрочем, от собственного порта герцог не отказался бы, но, увы, все прибрежные города уже имели владельцев и стоили (если б и нашёлся тот, кто захотел бы их продать) довольно дорого. Так что герцог отложил эти мечты в сторону и занялся облагораживанием уже имеющихся владений. А древний принцип "доверяй, но проверяй", стал для него главным руководством в делах. Что позволило пусть не совсем искоренить, но значительно уменьшить воровство управляющих. Ведь никто из них не знал точно, в какой день и час он неожиданно появится на их участках. Зато едва прибыв, герцог, провожаемый тревожными взглядами проверяемых, сцепив пальцы за спиной, и высоко задрав подбородок заходил в любое здание и любое помещение, методично выискивая следы любого беспорядка. А следом за ним безмолвной тенью всегда семенил его личный секретарь, нескладный с виду Пьетро делла Кьеза. Вот только герцог держал его возле себя не ради забав (шутов и карлов у него и без того хватало), а за ради его ума и наблюдательности. Так дотошно выспрашивать людей и въедливо штудировать бухгалтерские книги, как делал это делла Кьеза, мало кто мог. И как бы глубоко не прятали свои делишки