Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

чтобы не ломать себе голову, иноземные названия вводили в обиход, постепенно привыкая к нему. Но если у чужого изобретения уже был хоть какой-то свой аналог (даже если он тоже пришёл издалека, но уже прижился в языке), то его, не мудрствуя лукаво, именовали привычным именем.

Так, например, получилось с торговыми судами. Русские корабельщики абсолютно новый корабль, который на старую лодью походил как чайный клипер на карфагенскую гаулу, всё равно прозвали привычным словом "лодья", поначалу ещё добавляя "новоманерная", однако эта приставка довольно быстро исчезла из обихода и лодья так и осталась просто лодьей. Или, к примеру, принесённое попаданцем слово "шхуна" также быстро трансформировалось в привычную всем "шкуту", да так прочно, что уже и сам князь вынужденно именовал своё изобретение именно так.

А расшива? Он ведь струг тот просто для эксперимента использовал, но меткие на язык корабелы тут же придумали поговорку, про то, как князь "расшил стружок в бусу". Так вместо привычной его слуху баркентины в обиход и вошло иное наименование — расшива. В иной истории этот тип парусного вооружения, появился довольно поздно, когда торговые парусники столкнулись с конкуренцией со стороны пароходов. Но для предстоящих походов оно подходило как нельзя лучше, ведь баркентина сочетала достаточно хорошую ходкость при попутном ветре, обеспечиваемую прямыми парусами на фок-мачте, с хорошей манёвренностью, умением ходить круто к ветру и сравнительно небольшой численностью экипажа, характерной для шхуны. А раз так, то зачем ждать у моря погоды? У англичан для походов в Индию и юго-восточную Азию был ост-индский корабль, а у русских будет расшива.

Слава богу, что хоть в военном флоте удалось протащить свои критерии. И то скорей всего лишь потому, что слово "корабль" стало привычным для русичей ещё со времён ярославовых. Князь ведь, дабы не плодить лишние сущности, просто взял и ввёл ту классификацию, что имелась в его прошлом-будущем. Ту, в которой основу флота составляли корабли линии, разбитые на ранги по числу пушек. И поскольку галеоны в этом вопросе оказались далеко не рекордсменами, то все они пошли по классу "линейные корабли 4 ранга". Ну а люди буквально на лету подхватили его обмолвку "линкор" и с той поры никак иначе уже галеоны не именовали.

Так что посольство отбыло в поход на четырёх линкорах: "Рафаил", "Гавриил", "Уриил" и "Архангел Михаил", в сопровождении двух шхун-шкут, которые по новой системе перешли в разряд безранговых кораблей, да лодьи "Орлица", исполнявшей в отряде роль транспорта. Вплоть до Аланд их сопровождал весь Балтийский флот, который этим выходом завершал летнюю кампанию. Возле архипелага под руководством Андрея были произведены большие манёвры, показавшие достаточно высокую выучку марсовых команд, после чего под звуки артиллерийского салюта флот повернул домой, на зимнюю стоянку. А посольская эскадра двинулась дальше.

Первым пунктом на их долгом пути стал померанский город Волин, где проживал бастард князя, и по совместительству вассал герцога Померанского граф Волин. Правда в сам Волин зашла лишь шхуна с князем на борту, остальная же эскадра встала на рейде уже полностью восстановившегося от штеттинского погрома Свиноустья.

Город Волин под рукой матери юного графа явно переживал подъём. Агнесса, получив под своё управление весь остров, развернулась от души, прекрасно используя всю неоднородность полученных земель. А остров Волин и вправду был многолик. Западная часть его была низменной, отчасти песчаной, отчасти болотистой с редкими вкраплениями дюнообразных возвышений, а на севере густым забором стояли сосновые леса, в которых до сих пор водились зубры. И по всему острову в большом количестве имелись хорошие пастбища для скота. Так что именно мясо стало одним из основ роста экономики графства. В чём косвенно виноват был князь, "придумавший" такой прибор, как мясорубка.

Нет, придумывал-то он его для себя, ведь кушать котлеты из рубленного мяса ему довольно быстро надоело, но Агнесса, по оказии увидевшая сей монструозный агрегат, со свойственной немкам хозяйственностью, быстро сообразила, где его можно с успехом применить. В колбасном деле!

Вот уже много веков немецкие мясники готовили свою колбасу из низкосортного мяса, жил и обрезков. И тому виной была знаменитая немецкая практичность. После продажи мясных вырезок на их руках оставались жир и обрезки, выкидывать которые было жалко: деньги то свои потрачены. А люди, несмотря на общую бедность, покупать эти отбросы за полноценную монету как-то не желали. И тогда в чью-то мудрую голову пришла мысль: а давайте будем всё это перерабатывать! И пошло-поехало: мясные остатки начали вручную измельчать, добавлять в получившийся продукт чеснок (чтобы отбить запах гниения), немного перца и соль, чтобы не портилось дальше. Всё это загружалось в мытые кишки (тоже денег стоило, тоже использовать надо). И вуаля, колбаса готова!

Получившийся дешёвый и калорийный продукт довольно быстро заинтересовал германскую бедноту и… трактирщиков! Ведь из-за особенностей климата Германии ячмень в ней был куда урожайнее винограда, оттого и пили простые немцы чаще всего ячменный напиток — пиво. А сей напиток не только утоляет жажду, но и вызывает у посетителя трактира изрядный аппетит. И несут ему колбаски, чтобы заморить червячка. Одуряюще ароматные, чесночные, сочные, слегка перчёные и солёные. А потом соль и перец вызывают у посетителя очередной приступ жажды, и он заказывает ещё пива, а пиво вызывает аппетит. И не каждый способен вовремя остановиться. Так и раскручивается спираль потребления, от которой выгодно всем: и мясникам, и трактирщикам, и бедноте…

Вот только постоянное увеличение спроса на фарш привело владельцев мясных лавок к осознанию такого простого факта, как необходимость механизации процесса измельчения. И не столько для облегчения жизни работнику, сколько для удешевления себестоимости. И вот тут на глаза практичной немки и попалась мясорубка! А чего не сделаешь ради сияющих глаз всё ещё будоражащей кровь любовницы? В результате не потерявшие в качестве, но зато слегка подешевевшие волинские колбаски мигом завоевали близлежащие земли и вскоре стали выгодным товаром даже для столичных трактирщиков.

Но одним мясом графиня не ограничилась. И по всему графству стали один за другим возникать многочисленные мастерские по изготовлению кирпича, обработке леса и известняка. А на северном берегу острова расцвело рыбачье село Мисдрой, завалившее графские города рыбой на любой вкус: свежей, солёной, вяленной или копчёной. В самом же Волине стремительно развивался другой промысел — пивоварение. В котором, косвенно, тоже оказался виноват всё тот же князь-попаданец.

А всё потому, что одной из самых выгодных коммерческих деятельностей, как известно, во все времена являлась торговля алкоголем. Не обязательно крепким, но даже производство и торговля пивом приносила очень хорошие доходы. И