Час в копилке - Владимир Германович Корешков

В том, что Боря может получать желаемое по щелчку пальцев, Марина убеждалась не раз. Он не махал волшебной палочкой и порой исполнения желаний приходилось подождать, но то, что они сбывались всегда – факт. Иногда Марина боялась Бориных способностей и особенно шуток в духе:

– Может, сегодня Луну на Землю сбросить? Или пусть повисит ещё?

– Зачем желать такое? Разрушительное? – спрашивала она. – Силу нужно тратить на созидание. А рушить – оставь слабым…

Марина глянула на недописанное слово «задолбал».

– Вот тебе и созидательные мечты. Сижу и хочу, чтобы он сдох… Хотя, кто сказал, что я сильная… Но как всё-таки хорошо, что я не умею творить чудеса.

Это не любовь. Это зависимость. Она может сотню раз сказать, что держится за Бориса только ради сына, и сотню раз солжёт. Она с ним – если отбросить мысль о волшебной привязанности, которую пожелал сам Борис – только потому, что хочет ясности. Марине нравятся точки. А Борис много лет назад поставил многоточие. Или знак вопроса… Или даже – интеробанд! В общем, какой-то сложный для Марининого понимания знак препинания. Знак пререкания. Хотя лучше бы действительно – пререкания, чем тягостного молчания.

Почему от неё отказались? Что она сделала не так? Почему её любовь не оценили?

Одно сообщение от Бориса с объяснениями – и она вольной походкой пошла бы искать кого-то другого. Но эта непоставленная точка мешала. Мешала. наслаждаться. жизнью! Чувствовать. себя. человеком! Завести. новое. романтическое. знакомство!

Конечно, Марина спрашивала Борю. Отсылала ему письменные вопросы, бомбардировала пояснениями, почему ей так важно получить ответы. Рыдала в голосовых сообщениях, умоляла уделить ей хотя бы минуту, встретиться, обсудить, поставить эту чёртову точку!

Осталось меньше месяца до Нового года. А что, если грядущий год начать без Бориса?

Марина перечитала написанное сообщение и стёрла.

Что, если совсем без него? Взять и плюнуть на все переживания, попытки воссоединиться, выяснить правду, выпросить для Макса капельку удачи, а просто принять сына таким, как есть… Удалить Борины контакты, заблокироваться. Марина подбодрила себя мысленно:

«Удаляй, скорее удаляй. Это не страшно. У тебя же сохранён его номер в бумажной записной книжке».

Чёрт, чёрт, чёрт! Она мечтает от него избавиться и тут же ищет способы сохранить! Это пытка, невыносимая пытка! Урод, урод, урод!

Марина слышала, как Макса рвёт на кухне. Надо выйти, поговорить, но её сковывали странные чувства. Ревность! К этой Аврорке. Аварии. Её советы сын воспринял как руководство к действию!

Борис живёт призраком в телефоне, а Макс, к счастью, пока рядом – настоящий, живой и тёплый. Но если его уведёт какая-нибудь Авария – это будет невыносимо! Это будет катастрофа!

Марине нравилось ставить имя Авроры рядом со словом «катастрофа». Она не допустит к сыну Аварию. Не допустит катастрофу! Потому что любит! И от всего сбережёт.

И с Борисом продолжит переписку! Потому что надо получить с этого подонка хоть капельку волшебства. И алименты!

Она с облегчением схватила телефон. Сына рвало на кухне, а её тошнило текстом в поле для сообщений. Из-под пальцев рвалась какая-то нелепая смесь шуток, требований, обвинений, признаний, рассказов о Максиме. Она писала долго, порывисто, сумасшедше, не отрываясь и не перечитывая, чтобы снова не удалить.

Отправила – и тут же испытала сладостное удовлетворение. Появилась отметка о прочтении. И тишина в ответ.

Удовлетворение сменилось чувством стыда и ненависти к себе.

Марина швырнула телефон на подушку, стиснула зубы и прошипела:

– Лучше бы тебя вообще никогда не существовало, Борис Горшенин!

Глава 12

Понедельник, 11 декабря 2023 года

День в школе прошёл для Максима спокойно. Вопреки опасениям, он совершенно не испытал неловкости при встрече с Авророй. Они обменялись короткими взглядами, кивками головы и тут же разошлись. Аврора ничем не выдала своего отношения к субботнему выступлению Макса и, кажется, никому не рассказала о провале одноклассника на прослушивании. Иначе не избежать бы Максу насмешек и позорных кличек.

Ему ужасно не хотелось возвращаться домой к молчаливой матери.

Как-то на экскурсии в Анапе гид рассказал, что летний сезон дождей в тех краях продолжается три, шесть или девять дней. Реже – двенадцать. Вот и материнские перепады настроения тоже были кратны трём дням. Можно в этот период завоевать Олимпийское золото, стать президентом страны, пройти по балконному бордюру у неё перед носом, улечься под каток или взорвать Пизанскую башню и мелькать в телевизоре каждые две минуты – мать отреагирует на все события с одинаковым равнодушием. Потом, конечно, припомнит всё, но в свой личный душевный сезон дождей ни за что не сдёрнет с души серой туманной занавеси.

Забавно, что в обычные – настроенческо-недождливые – дни мама всегда просила Максима прислать смс, что он добрался до школы и что собирается двигаться в сторону дома. В «сезон дождей» Макс не отправлял матери посланий, и она, похоже, не шибко за него волновалась.

Приди Макс домой хоть в четыре утра, она и бровью не поведёт. Правда, Макс ни разу не пробовал так припоздниться. Может, настала пора проверить? Прямо сегодня?

Поболтать бы с Авророй... Посмеяться вместе, пусть бы она сказала:

– Да ладно, не парься, там все отвратительно выступили…

И плевать, что он видел выступления остальных кандидатов на роль. И, разумеется, выступали они достойно, но ведь Авроре виднее, она уже давно в театральной студии «Путник» и точно понимает побольше Макса.

Но он так и не решился на разговор.

Ещё хотелось, чтобы мама, как только он придёт, всё-таки задала вопрос о его самочувствии, о внутренних переживаниях и дальнейших планах. Нет их, никаких дальнейших планов, но пусть хотя бы спросит! Это уже приятно. Но она не спросит ещё пару дней, а через пару дней у Макса в материнском внимании уже не будет нужды. За пару дней он справится со своим настроением сам, убедит себя, что