Час в копилке - Владимир Германович Корешков

Как назло, уроки сегодня оказались интересными, и время пролетело незаметно. Максим не спеша спустился на первый этаж, решил заглянуть в столовку. На банковской карте он скопил достаточно денег, можно перекусить, а потом пойти в кино, поболтаться по улицам до ночи, вернуться домой, принять душ и лечь спать.

После окончания уроков прилавки школьного буфета, как правило, пустели, но Макс не был голоден, он тянул время, поэтому обрадовался и компоту с песочным колечком, с которого на блюдце осыпались орешки. Их можно собирать пальцем, когда само колечко окажется съеденным. А в компоте плавали сухофрукты: кусок яблока и абрикос с косточкой. Обычно Макс не ел фрукты из компота, но сегодня особый случай – чем дольше он просидит в столовой, тем меньше придётся шляться по улице.

Макс откалывал от колечка не успевшие осыпаться орешки и смотрел в окно. На улице смеркалось, падали крупные снежные хлопья. Горели фонари вокруг школьного стадиона и дальше – вдоль улицы, на которой располагалась школа. На стадионе гоняли мяч юные любители футбола, готовые собираться в любую погоду. По кругу, несмотря на то что вход на школьную территорию осуществлялся по пропускам, ходил какой-то пожилой дяденька с лыжными палками. У забора справлял нужду большой лохматый пёс, гуляющий без поводка.

Раздаточное окно закрыто. На переменах возле него выстраивались очереди из школьников, было шумно, а сейчас из-за металлической створки раздавался только плеск воды и перезвон металлических ложек и вилок. Пройдёт ещё минут пятнадцать и Макса попросят покинуть столовую, а пока он тянул время. Наверное, даже кольцо Сатурна он съел бы скорее, чем это несчастное песочное колечко. Будь у изделий из теста способность к рефлексии, это конкретное кольцо заработало бы комплексы, посчитав себя ужасно невкусным, раз его едят настолько медленно…

На улице было прохладно. Макс по рассеянности оставил дома перчатки. А, может, потерял? За ним такое водится. Осенью уже сменил две пары… А ещё, непонятно кому назло, не надел сегодня термобельё. Но с утра он и не планировал вечернюю прогулку по городу. Это решение пришло спонтанно, потому что на душе было тошно.

Он шёл малознакомым маршрутом, выбирая улочки, параллельные привычным, углублялся во дворы, заглядывал в попадающиеся на пути магазины – поглазеть и погреться. Так же гулял и Холден Колфилд. Макс так и не понял из романа, много ли у парня при себе было денег, но, вероятно, достаточно, чтобы пуститься во все тяжкие. И даже подать милостыню в 10 долларов! Тогда был другой курс и всё же, наверное, это немало…

У Макса денег поменьше. Милостыню из списка мероприятий на вечер он вычеркнул сразу. А вот стаканчик виски с содовой можно себе позволить. Раз уж на сцене так и не довелось перевоплотиться в Холдена, так хоть в жизни в него поиграть. Тем более, что вывеска бара переливается на противоположной стороне улицы. «Три тетради».

Яркие буквы то загорались, то исчезали в разных режимах – все сразу и попеременно. А числительное моргало отдельно.

Название «Три тетради» Максим раньше слышал и бар этот, конечно, видел, но внутрь никогда не заходил. И другими барами не интересовался. Но это ж нормально, когда тебе почти шестнадцать и тошно на душе, захотеть виски с содовой? Мама сама предложила обратить внимание на роман Сэлинджера, значит, заглавный персонаж ей симпатичен, и его поведение она одобряет.

Макс потянул на себя ручку двери и одновременно скосил глаза на часы работы заведения. Дверь поддалась. Бар работал с 16 часов до трёх ночи. Внутри он оказался небольшим. Десяток столиков, стоящих близко друг к другу, но некоторые отделены перегородками; у каждого столика по три низких пуфика, обтянутых чёрной тканью; барная стойка и четыре высоких стула; раковина возле туалетной двери; два автомата – с кофе и снеками. Над барной стойкой – телевизор.

– Виски с содовой, – сказал он бармену – седоволосому бородатому старику в тёмно-синей рубашке. Старик был крупным и круглолицым, борода его торчала в разные стороны остроконечными айсбергами, а нос казался ледоколом. Брови густые, кустистые и тоже седые, похожие на причалы над серо-зелёными волнами глаз – если уж продолжать морскую тематику (а Макса это почему-то увлекло).

– Что вылупился? Деда Мороза увидел? – раздражённо спросил старик, подставляя Максиму терминал для оплаты. После он взял стакан, плеснул в него виски, добавил газированной воды из сифона, не отрываясь от приготовления напитка, уточнил есть ли посетителю восемнадцать и, не дожидаясь ответа, сказал:

– Я налью даже младенцу в коляске, мне плевать.

С этими словами он поставил перед Максом стакан. Макс посмотрел на жидкость карамельного цвета, поразмышлял: пересесть за столик или остаться у стойки? Почему-то идея пить виски, сидя на чёрном потёртом пуфике его не вдохновила, уж лучше на высоком барном стуле. Макс даже попытался сесть как-нибудь киношно, правда, выпендриваться здесь было абсолютно не перед кем, но Холден Колфилд вытворил бы непременно что-то подобное.

– Но ты прав, – заговорил вдруг старик, хотя Макс не высказывал какой-либо точки зрения ни о чём в этом баре, – меня часто называют Дедом Морозом. Правда, с такими покатыми плечами и огромным пузом я скорее Санта-Клаус.

Старик исчез под стойкой. Чем он там был занят, Максу было не видно. Голос звучал глухо и не всегда внятно, что-то позвякивало, как стеклянные бокалы, и шуршало – иногда по-пакетному, а иногда, будто руку запускали в мешок с семечками.

Макс понюхал виски, не решаясь попробовать. Крепкого алкоголя он не пил ещё никогда. Пахло мерзко.

Старик вынырнул из-под стойки.

– Я играл Деда Мороза в детском саду. Раз пять или шесть. И каждый раз случались какие-нибудь курьёзы.

Старик взял в руки пульт, понажимал на кнопки – телевизор не отреагировал. Старик стукнул пультом о ладонь, стараясь взбодрить батарейки. Приём не помог. Тогда, чертыхнувшись, бармен взгромоздился на деревянный табурет, чтобы включить подвешенный на кронштейне телевизор вручную.

Тёмно-синяя рубашка была заправлена в потёртые мешковатые джинсы, подпоясанные верёвкой вместо ремня.

– Задолбали эти клипы, а? – обратился он к посетителям, которых едва ли было больше пяти. Ни один из них не отреагировал. – Спорт включу…

Он слез с табурета и продолжил:

– Помню, однажды выдали мне мешок с подарками. Сказали: в зале будет мальчик, которому родители купили другой подарок, не такой, как всей остальной группе. Чуешь, уже пахнет курьёзом,