Старые недобрые времена 2 - Василий Сергеевич Панфилов

— Постирать? — тупо переспросила она, щупая одежду клиента и близоруко щурясь слезящимися красными глазами с редкими и короткими белесыми ресничками, — И чтоб высохло быстро?

Поколебавшись, она кинула быстрый взгляд на банщика, и, вдохнув, как перед прыжком в воду, начала частить, срываясь иногда едва ли не на ультразвук:

— Двойная оплата, месье! Сами понимаете, чтобы быстро, да ткань не испортить, это вам не каждая сможет! А просушить⁈

Она начала сыпать деталями, не давая вставить ни слова, но вскоре выяснилось, что весь комплекс услуг, включая не только стирку, но и горячую ванну, и стрижку, и присмотр за вещами, обойдётся благородному месье чуть больше, чем восемьдесят сантимов.

Отмываясь под душем, Ежи раздражённо думал о ценообразовании во Франции и о том, что он, очевидно, решительно ничего в этом не понимает! Попытки сравнить цены и заработки здесь и потом, очевидно бессмысленны, люди живут совершенно иначе, с иными ценностями и потребностями.

В горячую медную ванну, явственно пахнущую серой, он опустился не без некоторых сомнений.

— Все доктора рекомендуют! — ещё раз уверил его банщик, с достоинством пуша усы и принимая у него одежду, — Чудодейственный эффект для суставов и кожи, месье! Я понимаю, месье, что вам, в силу возраста, это пока сложно понять, но лишним, поверьте, не будет!

— Кхм… — тучный француз, курящий сигару в ванне по соседству, счёл уместным вмешаться в разговор, — Наш почтенный банщик решительным образом прав! Лучше смолоду, да…

— Кстати, забыл представиться, — хохотнул он, — Густав Токвиль.

— Жорж Ковальски, — поспешно ответил попаданец, опускаясь в воду, — рад знакомству.

— Кстати… — новый знакомый сделал паузу, выдержанную, как хороший коньяк, — ваша спина… я полагаю с этим связана некая… история?

— Простите за вопрос, месье, — тут же поправился он, — я понимаю, что он нескромен, но…

Выдохнув, Ежи постарался расслабиться в горячей воде, не отвечая.

' — Вот так и сыплются разведчики' — ёрнически выдохнуло подсознание.

На его теле расписались и все его бывшие хозяева, и армейское начальство, и французские военные. Скрыть такое решительно невозможно…

— Я поляк из Сибири, — пожал он плечами, не желая отвечать развёрнуто.

Легенду, и даже в несколько слоёв, он придумал давно, и кажется, неплохую. Поляки, вечно бунтующие, решительно недовольные угнетённым положением Польши, участвуют, кажется, во всех заварушках против Российской Империи, притом как вовне, так и внутри её.

А география⁈ От Кавказа до Средней Азии, Сибири и Камчатки, притом, что в любом антироссийском, антиправительственном заговоре непременно участвуют поляки!

Справедливости ради, поляков, давших присягу и честно служащих Романовым, много больше. Но и они, чуть ли не все — лёгкие на подъём, резкие, готовые к любой авантюре, от дуэли до совершеннейших афер, имеют достаточно своеобразную репутацию как в Российской Империи, так и за её пределами. Здесь что ни придумай, всё может оказаться правдой!

Но…

… Ежи промолчал, уже зная, что если собеседнику надо, он всё придумает за него. Ему же останется только прикусывать изредка губу со страдальческим видом, дергать бровью да вздыхать в стратегических местах.

Других вариантов, собственно, и нет. Потому что чем больше подробностей, тем проще попасться на каких-то несоответствиях! А так, держа в уме канву легенды, но не говоря, или почти не говоря о ней, можно подстроиться под любые ожидания собеседника, дополнив заодно легенду новыми деталями и эмоциями.

— Месье… — подошедший банщик довольно-таки бесцеремонно подложил ему под шею какой-то мягкий валик, и, присев позади на низенькой табуретке, приготовил парикмахерские инструменты. Стрижка такого рода для Ежи в новинку, но судя по тому, что лежащий по соседству месье Токвиль не высказал никакого удивления, ничего из ряда вон не представляет.

Полутора часами позже, получив решительно все возможные услуги, включая дважды поданное кофе, стрижку ногтей на ногах и избавление от мозолей, попаданец получил-таки назад чистую, вполне высохшую одежду, и — счёт…

… который был несколько больше озвученного вначале.

— Полтора франка? — изумился Ежи, но спорить, впрочем, не стал. Вещи в целости, деньги на месте… остальное, право слово, мелочи! Кунштюки такого рода он воспринимает как неизбежные жизненные уроки, и хорошо, если можно расплатиться с неприятностями деньгами, и притом не самой крупной суммой!

Не выходя из переулка, он, на всякий случай, переложил в жилетный карман дерринджер, и, щёлкнув крышкой часов, задумался. «Несколько часов», озвученные милой Анет, могут означать и два часа, но…

… всё-таки, пожалуй, маловато!

Вспомнив рослого папашу-здоровяка, со скрещенными на груди мускулистыми руками и нескрываемой иронией на физиономии, он, вздохнув, накинул ещё парочку. За это время дочка либо уговорит его принять постояльца, продавив эмоциями, либо…

— Факультет, что ли, отыскать? — задумался попаданец, воспылав жаждой учёбы.

А собственно, почему бы и не да⁈ Он в своё время поступал из провинции, на бюджет, и поступил-таки! И учился, между прочим, хорошо, не только опережая программу родного ВУЗА, но и заглядывая в учебники Англии и США, с отчаянной мыслью о магистратуре там.

Ну а здесь, зная наперёд все тенденции, и все те вещи, давным-давно очевидные полтора века спустя, но могущие стать откровением здесь и сейчас, он, чёрт подери, может войти в Историю!

' — Тем более, — дополнил циничный внутренний голос, — именно сейчас Париж и перестраивают, и можно сделать не только имя, как архитектор, но и состояние, как инвестор! К-комбо!'

С решимостью наперевес, тростью в руках и дерринджером в кармане, он, полный энтузиазма и благих намерений, отправился штурмовать Сорбонну. Не то чтобы сразу подавать документы о зачислении… но уж как минимум, выяснить всё, что для этого нужно!

Да и вообще, он должен составить мнение о развитии архитектуры и строительстве в этом времени!

Получасом позже он не то чтобы пожалел о своём решении…

… хотя пожалуй, всё-таки пожалел!

— Надо, пожалуй, было с новыми друзьями пойти, — проговорил он с некоторой досадой, преодолев очередную канаву по импровизированному мостику из двух досок.

Сорбонна сейчас в процессе перестройки, очевидно, назревшей за несколько веков, и она не то чтобы в разрухе, но в очевиднейшем беспорядке! Решительно все кафедры в процессе переезда, и процесс этот растянут во времени и пространстве так необычно, что нужная ему кафедра может с полным на то право добавить в своё именование «имени Шредингера».

Только в отличие от кота известного физика, пребывающего одновременно