Старые недобрые времена 2 - Василий Сергеевич Панфилов

— Жорж Ковальски, — сдаётся попаданец.

— О, Польша? — седые усы закручиваются, глаза загораются огнём, а нога начинает притоптывать в такт мазурке Домбровского.

С седоусым месье Ежи расстался несколько минут спустя, оказавшись на улице с сигарой, и смутно припоминая, что, кажется, пообещал закупаться табаком только у дядюшки Ланса.

— Вот как это они? — пробормотал он, чуточку сжавшись и нервно поглядывая по сторонам, всерьёз опасаясь выйти из этих улочек, гружённым чёрт те чем, чуть не венскими стульями и коврами.

— Месье? — миловидная дама, стоящая в дверях лавки с тканями, — Заходите! Посмотрите сами, у нас широкий выбор…

Он ускорил шаг и чуть не натолкнулся на вальяжную даму средних лет, шествующую по узкой улице со служанкой. Дама с явными потугами на светскость, но божечки…

Впрочем, пусть её! Никого, кроме, может быть, провинциалов, эти потуги не обманут, но попаданцу всё равно, а торговцы так даже и подыгрывают, хотя и да, не без толики иронии, местами переходящей в лёгкий сарказм.

Заметив в конце улочки маленькое непритязательное кафе, он обрадовался и поспешил к нему.

— Кофе, — коротко приказал он подскочившему к нему мужчине средних лет, оторвавшемуся от приятельской беседы с одним из клиентов.

— По-венски, месье? — поинтересовался тот таким тоном, что не согласиться с ним Ежи не смог.

' — Да чтоб тебя, — расстроено думал он, — нахлобучивает-то как! В Петербурге, когда ходил по лавкам по поручению Бориса Константиновича, как-то проще было. Будто он за спиной стоит. А когда сам…'

Поймав себя на вылезшем невесть откуда лакействе, озлился сам на себя.

' — Борис Константинович, фу ты ну ты!' — и, дрогнув рукой, поставил чашку на блюдце, чтобы не пролить. Настроение стремительно скатилось вниз, начались дурацкие копания в себе и в прошлом, и вопрос, как ему (мысленно!) называть бывшего хозяина казался сейчас необыкновенно важным.

Борис Константинович? Вроде и верно… но хочется как-то сепарироваться от прошлого, от лакейства, от всего того…

Бориска? Борис? Да не выходит как-то… Он вор, мошенник, казнокрад и кто угодно, но — Борис Константинович!

Бывают такие люди, что чуть не с рождения по имени-отчеству зовут, и чуть ли не мать с отцом. Не выходит как-то иначе…

— Вам не понравился кофе, месье? — материализовался подле него гарсон, он же, судя по всему, и владелец.

— Кофе? — недоумённо уставился на него попаданец, — Ах да, кофе…

Он наконец пригубил его и одобрительно кивнул.

— Прекрасный кофе! А это… не обращайте внимания, месье, прошлое пытается пролезть в настоящее.

Заказав вторую чашку кофе и свежую газету, он несколько запоздало спохватился, что вот эта вот привычка — чуть что, искать ближайшее кафе, дабы приземлить задницу, может в будущем, и не таком уж уже дальнем, стать основой для нездоровых привычек.

Но… куда уж теперь! Кофе-то заказал уже, да и газета…

Да и с другой стороны — это, если подумать, далеко не самое страшное! Приключений в его жизни и так-то хватает, а последние недели на голову свалилось столько всего, что аукаться ещё, наверное, будет долго.

— Ещё и магазины эти, — на французском пробурчал он, раскуривая дарёную сигару — достаточно дешёвенькую, но раз уж халява…

— С другой стороны, может, и к лучшему, — философски заметил он, и замолк при виде приближающего хозяина кафе.

' — К лучшему! — уже мысленно подытожил он, — На кой чёрт меня вообще понесло? Давал же себе зарок, что спешить не буду, и на те! Облапошили бы меня, как есть облапошили бы! И лишнего бы накупил, и не того, и втридорога!

— Лучше… — пыхнул он сигарой, — с Анет пойду за покупками! И повод, да…'

Стряхнув пепел с сигары, он развернул газету, принявшись читать, испытывая острое чувство ностальгии. Это, конечно, не как когда-то, за ноутбуком дома или в кафе, но…

' — Русский канцлер Нессельроде…' — прочитал он, и ностальгия, Анет и прочие переживания пошли к чёрту!

Политика, чёрт бы её подрал… К Российской Империи он испытывает сложные, и, пожалуй что, не родственные чувства. Тем более, что и речь идёт о территориях и вещах, которые в его времени уже давно не орбите российской политики, но это, чёрт бы её побрал, всё равно — Россия, её интересы…

… или всё-таки нет?

Так и не разобравшись ни с политической ситуацией вокруг переговоров, ни с собственным отношением ко всему этому, он расплатился, несколько скомкано попрощался и удалился, прихватив, разумеется, газету с собой.

Судя по всему, пытаясь выбраться, он свернул куда-то не туда. Это ещё не трущобы, но контраст между торговыми улочками, где ради посетителей поддерживают чистоту, и где не стоит опасаться за свою безопасность, разителен!

Прежде всего — совсем другие лица, куда как более угрюмые, озлобленные, и…

… сифилис!

Повязку на лице у женщины, прикрывающую нос и рот, попаданец опознал несколько запоздало, и потому шарахнулся в сторону несколько более резко, чем нужно. Дама, обиженная подобной реакцией, выдала хриплым голосом несколько фраз, в которых говно было перемешано с говном, а потом, не удовлетворившись этим, сдвинула повязку вниз, обнажив безобразные язвы, и плюнула в сторону Ежи. Благо, тот был уже достаточно далеко, да и плевок по большей части повис на подбородке женщины, но… впечатлило.

Один из обитателей гетто, обожженный жизнью и алкоголем почти до потери человеческого облика, рассмеялся забавной сценке, и, насмешливо смерив взглядом залётного, повернулся куда-то в провал стены, и, судя по всему, поделился своим мнением с товарищем.

' — Будет всякая шваль…' — озлился Ежи, и, совершенно бестрепетно встретив его взгляд, сам, в свою очередь, уставился на него, постаравшись передать всё то, что может глазами выразить человек, прошедший войну и лично, в рукопашной, убивший более дюжины человек.

Абориген выдержал едва ли много больше секунды-другой и отвёл глаза. А потом, наполовину шутливо, отсалютовал на французский манер, как старшему по званию.

Кивнув в ответ, Ежи неторопливо пошёл дальше, поглядывая по сторонам — как в поисках выхода, так и из чувства самосохранения. О криминальном мире Парижа он слышал и читал немало интересного, и то, что по воровству, грабежам, и пожалуй что, убийствам, этот город совершенно точно лидирует в Европе, знает хорошо.

Есть, правда, ещё Лондон… но это другая история, и там, по крайней мере, люди не пропадают среди бела дня, отойдя чуть