Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

– Мы всё решим, – начала она. – Но дело в завесе замка. Она немного… сбоит.

Эви нервно кусала губу. Звучало скверно, определённо.

– Связаться с обслуживанием?

Хотя, конечно, они до сих пор чинили стену, которую босс проломил стажёром пару недель назад – такое порой случалось, да и к тому же, если Эви правильно поняла коллегу, непохоже, чтобы эта неполадка была по силам службе магического обслуживания замка.

– Сейчас видна только одна дверь, – пояснила Бекки. – Уверена, тут не о чем беспокоиться, но я на всякий случай послала за заклинательницей. Посмотрим, найдут ли кого-нибудь вороны. – Рядом возникла Лисса, схватилась за скучную коричневую юбку Бекки, и та снова вздохнула. – Лисса Сэйдж, обязательно подкрадываться? Я думала, ты ищешь дневник сестры, – отругала она девочку, но в этой выволочке было больше тепла, чем когда-либо доводилось видеть Эви. У той голова шла кругом.

– Не находится, миз Эрринг! Везде посмотрела!

Бекки возвела глаза к потолку.

– Мне совершенно не верится, что ты обыскала все уголки и закоулки в офисе за такое короткое время.

Лисса достала из кармана булочки, одну вручила Эви, следом вторую – Бекки. Та взяла присыпанный сахарной пудрой шарик теста так, словно это был грязный носок. Лисса захихикала от выражения её лица, Эви тоже. Она собиралась дать сестре ещё немного времени побыть невинной, прежде чем пустить к ней Гидеона. Сестрёнка была совсем крошкой, когда умер Гидеон – ну, когда пропал, – так что, с одной стороны, Эви не знала, какой реакции ожидать. Но с другой, ей так редко доводилось испытывать незамутнённое счастье, и Эви так хотелось обеспечить его Лиссе – это и ещё многое другое.

– Я не смотрела только в одном месте, миз Эрринг, – признала Лисса, когда все трое пошли по офису в сторону закрытых чёрных дверей кабинета Босса.

– Где? – подняла бровь Бекки.

Чёрные двери уже не были закрыты. Они распахнулись, сотрясая стены, шокируя сотрудников и Эви, – из них вышел Злодей, держа в руке золотистый дневник Эви. Открытый ровно на той странице, которую она меньше всего хотела ему показывать.

Тот самый рисунок. Тот самый набросок. Тот самый поцелуй. ТОТ САМЫЙ КОШМАР.

– Сэйдж? – Злодей поднял блокнот, сжимая его так, что побелели костяшки. – Какого пустыря? Это ещё что такое? И откуда оно на моём столе?

Эви вскинула руки ко рту, потом опустила одну и схватила Бекки за руку для равновесия.

– Он у него.

Бекки не ответила, просто уставилась на дневник круглыми немигающими глазами, обычно плотно сжатые губы округлились.

– Бекки, он у него! – снова зашипела Эви.

Та стряхнула её руку.

– У меня есть глаза, нюня!

Босс показал на портрет самой Эви – рисунок был скверный, но спиральки кудрей всё равно выдавали её.

– Предполагалось, что это ты, правильно?

Отвлеки его! Отвлеки!

– Эмм, сэр, у меня тут в кармане бутылочка звёздной пыли, давайте приступим к поиску моей мамы? Время бежит, а малыш-гивр… ну, растёт.

Лицо Бекки вдруг прояснилось – следовало бы немедленно насторожиться.

– Отличная мысль, Эванджелина! Пойду сейчас же соберу её письма! Пойдём, Лисса. Я оставила их в кухне.

Эйчар направилась прочь, прихватив с собой Лиссу – но перед этим одарила Эви хитрой улыбочкой.

Эви рванула за ними.

– Ребекка, не бросай меня одну с…

Она обернулась: босс стоял прямо перед ней, впиваясь в неё горящим взглядом. Челюсть казалась твёрже и резче, чем обычно, на лице не было ни следа эмоций. Только обвиняющий вид, с каким он ткнул в рисунок.

– Это ты?

Эви, помедлив, кивнула. Что толку отрицать, лучше избежать лишних потерь.

– Тогда с кем ты целуешься? – Босс поднял бровь.

Она чуть не умерла на месте. Он что, не понял? Боги, всё же очевидно! То ли рисунок был воистину чудовищный, то ли босс – воистину тупой. Или и то и другое. Надо было просто признаться, вывалить всю правду о своих чувствах и посмотреть, как её воспримут. Но вместо этого она сказала другое:

– Да вы его… не знаете.

Ей хотелось шлёпнуть себя ладонью по лбу.

Казалось, будто босс сейчас переломит блокнот пополам, но лицо у него было мертвенно-спокойное.

– Не знаю? Посмотрим. Назови имя.

У Эви появилось странное ощущение, что кого бы она ни назвала, этот человек загадочным образом пропадёт к вечеру. Это почему-то будоражило, хотя радоваться было нечему. В голове у неё что-то разболталось и все винтики посыпались, когда до Эви дошло, что босс ревнует.

«Не заставляй босса ревновать, Эви!»

«Даже если очень весело!»

– Нет, спасибо.

Она покатала бутылочку звёздной пыли между ладоней и отправила в карман.

– По-моему, похоже на Терренса МакКубка.

Эви чуть из штанов не выпрыгнула, когда над её плечом возник Гидеон.

– Гидеон! – охнула она. – Ты как из комнаты выбрался?

Брат переоделся в неприметную зелёную рубашку, которая подчёркивала цвет его глаз, а лукавство украшало его, будто по последней моде.

Гидеон пожал плечами. Он, без всяких сомнений, заметил, как у босса на лбу бьётся жилка.

– Да не переживайте, мистер Злодей. На Терренса западали все девчонки деревни. Хотя, помнится, ему нравилась только Эви.

Это была сущая глупость, учитывая, что никакого Терренса МакКубка не существовало.

Босс отдал ей блокнот – явно с большей вежливостью, чем ему хотелось бы. У него было такое лицо, как будто он кого-то пытал, и причиной этому стала она и её дурацкие рисуночки. Как волнующе.

– Сэр? Всё хорошо?

Он обдумывал следующий шаг; ей было видно по тому, как он сглотнул, как вздёрнул подбородок.

– Да, нечего тратить время. Часики тикают, спасибо гиврам.

Эви кивнула, собираясь добраться в кухню и всё высказать двум предательницам, которые бросили её волкам, но тут ввалился один из Бесславных гвардейцев, новичок. Человек грубый и жестокий. Дэмиен.

– Э! Фанат королевский! А ну-ка вали обратно в свою уютную комнатку, а то переселишься под землю, в клетку к своему вонючему папаше!

Дэмиен схватил Гидеона за локоть, а Эви застыла при упоминании Гриффина Сэйджа.

Она не просто так избегала разговоров о своём отце. С той ночи она даже имени его не произнесла. Слишком было больно говорить, даже думать о нём. Казалось, что грудь лопнет и вся боль выплеснется на пол у всех на глазах. Она глубоко вздохнула, ещё раз, пытаясь успокоиться, пытаясь унять жгущие глаза слёзы, но не получалось. Слёзы собирались в уголках глаз и катились по лицу.

Сотрудники шли мимо, глазея на неё. Эви чувствовала себя голой.

Боги, если так пойдёт дальше, придётся завести доску для её рыданий.

«С последнего всхлипа Эви прошло ноль дней».