Ученица Злодея - Ханна Николь Мерер

выглядеть бледнее. – «Выглядеть больным», вот что Лисса имела в виду, но она была ещё мала, чтобы понимать, на что был готов пойти Гриффин Сэйдж, чтобы предать родных. – Надо было тебе сказать. Если б я сказала, он бы не сделал тебе больно!

Эви со щемящим сердцем коснулась щёк сестры, поворачивая её личико так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

– Лисса, нет. Ты не виновата в том, что случилось с папой. Он взрослый, он сам за себя отвечает. Ты – маленькая девочка. Твоя единственная задача – оставаться ею, а я о тебе позабочусь.

Лисса приникла к ней, и Эви обняла её, нежно поглаживая по волосам.

– Но… – всхлипнула Лисса, орошая ночную рубашку Эви слезами, – кто позаботится о тебе?

«Ох, Лисса, я сама. Я всегда сама о себе заботилась, натянув фальшивую улыбку и собравшись с духом».

Её горести не лягут на Лиссу. Она поклялась в этом.

– Обо мне не переживай, милая. Обо мне тут есть кому позаботиться. Посмотри, мы же как семейка!

Сестра отстранилась, лицо у неё было липкое от слёз.

– Но мы тут никому не родственники.

Эви пришлось прикусить язык, чтобы не выпалить: «Ну, через две двери по коридору заперт Гидеон, и папа тоже тут, но он внизу, в подземелье – надеюсь, грызёт там корки и уворачивается от пауков, как от снарядов».

Она кашлянула в ладонь. Наверное, так новости лучше не преподносить.

Лисса смотрела на неё, теребя бантик на ночной рубашке сестры. Эви начала:

– Порой семья – это не те, с кем мы родились, а те, кого выбрали. Порой, – улыбнулась она, – самые любимые в жизни – это те, кто выбрал тебя.

Только произнеся это вслух, Эви поняла, что всем сердцем верит в это. Семья, в которой она родилась, разлетелась на острые осколки, сломалась так, что не починить. Эта семья никогда не стала бы прежней, но она не пропала целиком. А если бы и пропала, Эви не осталась бы одна. У неё была семья. Злодейская, коварная, но честная семья, и за эту правду можно было держаться. Эту правду можно было передать сестре.

Они легли рядышком и проболтали несколько часов. О замке, о работе Эви – не считая некоторых деликатных, жестоких деталей о Злодее, о Тристане.

– Знаешь, вообще-то несложно было догадаться. Его все постоянно зовут Злодеем, Эви, – сказала сестра, пряча лицо в ладонях, и захихикала.

– И тебя это не смущает? – с сомнением спросила Эви.

Лисса пожала плечами:

– Ко мне он хорошо относится.

Эви внутренне застонала. Она передавала свою извращённую логику следующему поколению, спасайся кто может!

У Лиссы уже слипались глаза.

– Эви?

У старшей сестры тоже слипались глаза. На тумбочке догорала единственная свеча.

– М-м? – пробормотала Эви, зарываясь в шёлковые простыни. Камин потрескивал, убаюкивая её.

– Я волнуюсь, что ты найдёшь маму. – Лисса говорила совсем тихо, будто стесняясь признаться вслух. – Я боюсь с ней встречаться.

Эви резко распахнула глаза.

– Почему, милая?

Лисса уже засыпала, но её личико было преисполнено решимости.

– Потому что у меня только одна мама – ты, – заявила сестрёнка и задышала тихо и ровно. Она глубоко уснула.

Эви склонилась над ней, поцеловала в лоб, убрала с лица волосы. Признание Лиссы залечило трещину внутри, о которой девушка даже не подозревала. Ей ещё было кого защищать, о ком заботиться. Потеря одного человека ещё не означала, что всё кончено; она означала лишь то, что начинается новая жизнь без него, жизнь, в которую можно впустить новых людей на это место.

Эви собиралась защищать этих людей любыми способами.

Эта скверная, бесславно злодейская мысль – мысль о том, что не бывает слишком дорогой цены, если речь идёт о родных и близких, – укоренилась в ней. Она почувствовала себя уверенной и сильной. Шрам на плече загудел, по телу разлилось тепло.

Это тепло убаюкивало.

Но через мгновение Эви распахнула глаза и выбралась из постели, схватила штаны, лихорадочно вывернула все карманы, перебрала вещи на тумбочке за ширмой. Ничего.

Бутылочка звёздной пыли.

Эви её потеряла.

Глава 26

Эви

Эви представляла себе всевозможные катастрофические последствия, снова и снова, по кругу. Она накручивала себя, параллельно страдая от боли в животе, потому что проспала ужин, и, когда часы тихо пробили полночь, поняла, что больше так не может.

«Не могу тревожиться без надлежащего питания!»

Она осторожно выскользнула из постели, ориентируясь по свету звёзд за окном, нащупала задвижку двери и открыла её. В коридоре было заметно холоднее, чем в тёплой спальне, зато он был хорошо освещён факелами на стенах. Лисса тихо сопела за спиной, Эви закрыла дверь на задвижку и на цыпочках пошла по длинному коридору, потирая замерзающие плечи. Где-то впереди, за поворотом, что-то звякнуло, она вздрогнула и споткнулась, ударившись пальцем ноги о выступающий камень. Тихо выругалась, схватившись за ногу и прыгая на другой.

Дальше по коридору тоже послышалась тихая ругань, и сначала Эви показалось, что это её голос как-то отразился от стен. Но потом она снова услышала грохот, за ним – опять проклятия и тихий рык.

Бутылочка звёздной пыли, которая чуть ли не светилась в темноте, покатилась по коридору и замерла у самых ног – считай, поздоровалась.

– Э-э… – Вот и всё, что смогла выдавить Эви, осознав, что бутылочка двигается по собственной воле и будто ведёт за собой другого человека, как в догонялки играет.

– Куда тебя несёт, демоническое отродье? – прошипел из дверей дальше по коридору Злодей и вскинулся, заметив Эви. – Сэйдж?

Он окинул её взглядом от растрёпанных волос до тоненькой ночной рубашки, а затем посмотрел в глаза. Кажется, он был твёрдо намерен смотреть только туда.

– Я шла перекусить, – просто ответила она.

Босс стиснул переносицу.

– Я не у тебя спрашивал.

Бутылочка двинулась дальше, будто понимая, что разговор о ней, и закатилась на стопу Эви. Сэйдж наклонилась, чтобы подобрать её, кудри свесились вперёд, закрывая лицо. Покрутила бутылочку в руках: звёздная пыль внутри будто танцевала.

– Ну, приветик. – Эви радостно наморщила нос. – Какая ты занятная волшебная штучка!

Босс пророкотал, отбирая у неё бутылочку:

– Она не занятная, она проклятая. Она только что вкатилась ко мне в комнату, как будто её кто-нибудь приглашал. Дальше эта хрень так вспыхнула, что я чуть не ослеп. А потом рванула из комнаты, как беглец из тюрьмы.

Эви впервые за несколько дней ощутила счастье, истинное счастье при мысли о том, как этот пугающий, жуткий человек ковыляет по коридорам, пытаясь