Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Хорошо. Дай мне увидеть ее.

– Если ты распсихуешься…

– Ты знаешь, что я могу ей помочь, Третья. И ты знаешь, что я хочу.

Кажется, Корона собиралась пошутить или сказать еще какую-то гадость, но потом решилась:

– Пока Две нет. Твое дело.

Когда Нона выбралась из кабинки, Камилла посмотрела на ее грудь, и ее губы изогнулись в еле заметной и самой красивой на свете улыбке. Но Корона этого не заметила. Она склонила свою прекрасную голову и опустила черные ресницы. Нона спросила:

– Мы сразу поедем? Я так опоздаю в школу.

– Я хочу нанести один визит, – сказала Камилла. – Пойдешь со мной или подождешь Пирру в приемной?

Этот вариант был невозможен; Нона бы застряла с каким-нибудь эдемитским охранником, который бы даже не стал с ней разговаривать, без журналов и без возможности на что-нибудь посмотреть. Но Камилла любила давать людям выбор. Нону бесило, что она каждый раз на это попадалась. Если Камилла спрашивала что-то вроде «Хлопья или яйца?», Нона велась и отвечала: «Хлопья», хотя хотела ответить: «Ничего!»

Но этот выбор был легким; ей нравилось ходить в гости. Они спустились на лифте. Корона сказала, что лестница ведет не так глубоко, как им надо, Камилла спросила, дает ли глубина какой-то эффект. Корона ответила самым равнодушным голосом:

– Может. Казалось, что да, но потом перестало.

– Логично, на самом деле расстояние не имеет значения, тварь не полностью воплотилась, а зависла в Реке.

Корона переспросила:

– И как мы узнаем, что она воплотилась?

– Ну, изменится гравитация, и разрушится вся планета, – ответила Камилла.

– Хм, – сказала Корона.

Нона слушала все это одним ухом, потому что от туалетной бумаги чесалось все тело.

Когда лифт поехал вниз, она сказала, с удовольствием поняв:

– Ой, мы едем к капитану!

Во всех зданиях Крови Эдема работали огромные лифты, уходящие глубоко под землю. Корона ткнула кнопку, чтобы спуститься на целых шесть этажей. Когда они вышли, было очень темно и прохладно. Бетонные плиты коридора потрескались от какого-то ужасного давления в прошлом. Вместо красивых осветительных панелей на потолке на стенах болтались лампочки, нанизанные на толстые провода. Когда мимо проходили Нона и все остальные, лампочки начинали тревожно раскачиваться. Если бы Нона здесь свистнула, ей ответило бы эхо, так что она сложила губы. Камилла увидела это и нахмурилась, так что свистеть Нона не стала.

Почти все двери были открыты, темные комнаты завалены мебелью. Одна дверь оказалась закрыта. Рядом стоял один из Крови Эдема, в глухой балаклаве и капюшоне. «Интересно, – подумала Нона, – они хранят свои маски, капюшоны и все такое прямо в карманах, на всякий случай?» Эдемит отсалютовал Короне – три удара по груди, забросил на плечо винтовку и ушел. Корона взялась за ручку и замерла. Она вдруг показалась очень усталой.

– Говорите как угодно громко. Шум ее больше не беспокоит.

– Она участвует в переговорах? – спросила Камилла.

– Ха! Она очень хочет, но нет. Она наш билет отсюда.

Нона давно не видела капитана, примерно с того момента, как появилась синяя сфера. Паламед запретил Ноне видеть капитана. Камилла утверждала, что капитан Дейтерос знала решение любой проблемы. Надо было вести себя так, будто у проблемы есть решение, на которое никому не хватит духу, принять это решение и воплотить его со всей возможной жестокостью. Она всегда вела себя с Ноной очень… резко.

Ее новая комната под землей оказалась очень просторной, размером почти с их кухню и гостиную, и совсем пустой, если не считать кровати, стула и стола, заваленного иглами. Свет был приглушен, тени сливались друг с другом. Рядом с кроватью стояла стойка, на которой висел пластиковый пакет с прозрачной жидкостью. Жидкость по трубке переливалась в капитана, которая лежала на спине в белых простынях, одетая во что-то напоминавшее худшую ночную рубашку Ноны.

Корона заставила их обработать руки антибактериальным гелем и следила, чтобы они его как следует втерли.

– К ней что попало пристает, – сказала она.

Как только они это сделали, им разрешили подойти.

Глаза капитана были закрыты, веки слегка опухли и казались почти фиолетовыми, как будто кто-то ударил ее. Черные волосы были заплетены и убраны с лица, открывая очень раннее серебро на висках, но больше ничего красивого в ее внешности не осталось. Кожа пересохла и плотно облепила кости, скулы и квадратный подбородок выглядели так, будто вот-вот прорвут кожу. Лежа она казалась совсем худой и неподвижной. Нона ее жалела, хотя капитан выглядела очень странной.

Камилла немедленно подошла к кровати. Она посмотрела на пакет прозрачной жидкости и протянула руку, чтобы коснуться мертвой бронзы запястья капитана.

– Как они ее кормят?

– Через рот. Через зонд тоже кормили. Все довольно примитивно, если честно.

– Она обезвожена. Кто ее кормит?

– Пару раз она справлялась сама, в хорошие дни. Когда эта штука находилась как можно дальше на своей орбите. Здесь нет таких героев, как ты.

Нона выглянула из-за руки Камиллы. Черные брови капитана сомкнулись, и лицо ее приняло ужасное выражение: плоская мешанина черт так напугала Нону, что ей снова захотелось в туалет. И тут капитан открыла рот и заговорила, перемежая слова судорожными вдохами:

– Прах к праху моему – звездная соль – что они сделали с тобой, и что вырвали у тебя, и какую форму они тебе придали – мы еще тебя видим – мы еще тебя ищем – мы убиваем – мы те, кто убивает, – ты невольное орудие – неверно использованное – вернись к нам – отомсти за нас – мы видели тебя – мы видим тебя – я вижу тебя.

Хриплое дыхание перешло в сдавленный вой, и тело капитана рванулось вверх. Она извивалась, как рыба, повисшая на леске. Маленькая зеленая коробочка, которую Нона приняла за часы, настойчиво запищала. Корона подалась вперед, но Камилла коротко сказала:

– Пусти меня. Ее сердцу недостаточно крови.

Кэм положила руку на грудь капитана, а другой нетерпеливо сдернула тонированные очки. Нона взяла их и погладила теплую сталь: они ей нравились, пока их никто не надевал. Камилла спросила:

– Что у нее с почками? Что ей дают от давления?

– Медицинский растворитель, но…

– Так и думала. Дай мне секунду.

Руки Камиллы давили, как будто прижимая Юдифь к кровати. Прошло столько времени, что Нона от волнения чуть не прокусила язык, и тут капитан обмякла. Ужасное выражение исчезло с ее лица, которое стало вялым и почти мирным. Корона не стала вздыхать или вскрикивать с облегчением – она с такой силой кусала губы, что они потрескались и теперь